Костяной Скульптор. Часть 5 (СИ)

Поначалу мне показалось, что переход через Лавинные горы будет ещё скучнее, чем путь от Мапада до Бирака. Продвигались мы очень медленно из-за того, что дорога постоянно петляла, забираясь на один склон, а потом тут же спускаясь с другого. Из-за этого же наша лошадка уставала намного быстрее и привалы теперь нужно было делать по несколько раз в день, а не только на закате. Да к тому же вместе с нами по этой дороге двигались ещё десятки повозок, стремящихся на ту сторону Лавинных гор. Ну вот что интересного может произойти в таких обстоятельствах?

Как же сильно я ошибался.

Началось всё на третий день нашего пути через горы. Пройдена была где-то треть маршрута и я уже откровенно скучал. На пути к Бираку можно было просто бросить вожжи и дать лошади самой неспешно продвигаться по дороге, при этом заняться чем-то более интересным и полезным. Ту же, из-за петляющего серпантина, нужно было постоянно следить за происходящим, иначе колеса фургона рисковали повиснуть над пропастью или завязнуть в кювете. С козел я слезал только на привалах и в те редкие моменты, когда дорога, спустившись с одного склона, выпрямлялась и двигалась по долине до нового подъёма. Иногда, если я уже начинал тихо сходить с ума от однообразности выполняемых действий, меня подменял Найс. Но нашему проверяющему это не слишком нравилось и вскоре приходилось возвращаться на козлы.

Замена Игоря, как я и боялся, попалась откровенно сволочная. Мужичку было лет сорок, с пузиком, залысиной, носом картошкой и слишком большими передними зубами, делавшими его похожим на бобра. Звали его Дейк, но он требовал, чтобы мы обращались к нему «сэр», что меня, естественно, совершенно не устраивало. И если Олания приняла правила игры почти сразу, а Найс через пару дней, осознав, что спорить с бобром по этому поводу бесполезно, то я не собирался называть его сэром вообще. Просто из принципа. Где-нибудь в моем контракте написано, что я должен делать то, что от меня хотят проверяющие? Нет, я специально перепроверил. Их работа — следить за тем, как я исполняю свою работу, всё. Так что со своим сэром он мог идти далеко и надолго.

Надо ли говорить, что отношения с бобром у нас с самого начала не заладились. Он грозил написать худший отзыв из возможных, что закрыло бы мне доступ ко множеству самых выгодных заказов. В ответ я популярно пояснял, куда он эти свои заказы может засунуть, стараясь разнообразить пояснения как можно большим количеством подробностей.

К сожалению мне уже нельзя было отказаться от этого заказа или хотя бы потребовать нового соглядатая. Груз требовалось доставить вовремя, это были не сушёные травы и не порошки, которые могли лежать годами, а какие-то хитрые лекарственные сыворотки с ограниченным сроком годности. За время, что потребовалось бы, чтобы развернуть фургон, вернуться в Бирак, найти нового проверяющего или курьера и снова пересечь горы, они бы с большой вероятностью превратились в протухшую слизь. И расплачиваться пришлось бы мне лично, а стоили эти сыворотки очень и очень немало. Так что приходилось терпеть закидоны бобра, среди которых требование «сэркать» было далеко не единственным.

Например, он отказывался есть то же, что ели мы трое. Не из-за того, что брезговал или типа того, я бы тогда его точно на месте прибил, все куда банальнее. У него была достаточно серьёзная аллергия на продукты. Причём на самые разные: крупы, некоторые специи, мясо, как свежее, так и вяленое… список был довольно обширным и вникать в него у меня не было никакого желания. Так что еду он себе готовил сам, для этого у него с собой имелась целая громадная сумка со специальными брикетиками какой-то полу готовой каши и тому подобным. И все бы ничего, но на эту бурду у него уходило втрое больше времени, чем у нас на приготовление котелка того же риса или супа, а вставать раньше, чтобы начать готовить заранее, он категорически отказывался. В результате приходилось подолгу ждать его, когда можно было бы уже полчаса как быть в пути.

И вот такой он был весь. У меня существовала внутренняя граница, и когда человек за неё заходил, я тут же бил его в нос или что похуже. Но бобр умудрялся держаться под критической отметкой, буквально танцуя на краешке моего терпения. Он раздражал, но не бесил, и так как от него зависели мои отношения с Братством, я никак не мог найти удовлетворяющую самого себя причину для того, чтобы на особо крутом повороте серпантина скинуть его в пропасть. А таких возможностей с каждым днём становилось всё больше, мы приближались к самому опасному участку дороги, самым высоким пикам Лавинных гор.