Костюм Адама для Евы

– А цвет самой таблички? – продолжал возмущаться Петров. – Коричневый! Отвратительный тон! Хочу синий!

– Навряд ли колледж согласится, – промямлила я, – у них небось стандартные куски дерева.

– И вовсе он не коричневый, – произнес голос Лады.

Я вздрогнула – художница вошла на кухню совершенно неслышно.

– Коричневый, – повторил муж.

– Дорогой, это маренго, – поправила жена, – смесь черного и серого.

– Коричневый, – с упорством, достойным лучшего применения, бубнил супруг.

– Не спорь, – вздохнула Лада, – глаза живописца способны различать массу оттенков. То, что для нормального человека просто красный, для художника алый, пурпурный, огненный, пожарный… Масса вариантов. Я слышала, что в языке эскимосов есть сто слов, обозначающих цвет снега. Для нас он просто белый, а у них…

Я на секунду застыла, потом тихо спросила:

– А зеленый цвет? Тоже многолик?

– Ну конечно, – снисходительно ответила Лада. И стала перечислять: – Травяной, салатный, изумрудный, листва под дождем…

Я подавилась чаем и начала судорожно кашлять.

Глава 35

– Вика, скорей постучи Лампочку по спине, – сказала Лада.

– Не надо. Сейчас вернусь… – с трудом произнесла я и побежала в туалет.

Там, хорошенько закрыв дверь, я справилась с кашлем, вытащила из кармана сотовый и нажала на нужные кнопки, в нетерпении постукивая ногой о пол. Веня, где ты? Господи, какой я была дурой! Только сейчас, став участницей ничего не значащей беседы про цвет и его оттенки, внезапно поняла, что к чему во всей этой истории.

– Алло! – закричали из трубки прямо мне в ухо.

Я вздрогнула.

– Слушай внимательно, что надо сделать. Медлить никак нельзя. Для начала отправь охрану на квартиру Ани Спиридоновой, а потом присылай людей к Петровым.

Пошептавшись с Грековым, я вышла в коридор и столкнулась с Ладой.

– Живот заболел? – ласково улыбаясь, спросила она.

– Съела что-то несвежее, – соврала я.

– Тебе поможет ромашковый настой, – заявила Лада. – Пошли, заварю цветочки.

Я, для полноты картины положив ладонь на область солнечного сплетения, медленно потащилась за художницей. Ненавижу лечебные настои, меня ими поили все детство, но сейчас я готова выхлебать ведро ромашки, закусить охапкой крапивы, проглотить стог укропа, лишь бы Лада поверила во внезапно приключившееся у меня расстройство желудка.

Господи, сделай так, чтобы пробки на пути сотрудников Макса волшебным образом рассосались! Пусть они явятся сюда как можно скорее!

Звонок в дверь прозвучал минут через сорок. У меня к тому моменту действительно началась тошнота – от непомерного количества чая из ромашки.

– Эй, что вам надо? – закричала Мамаева из прихожей. – Стойте!

В ту же секунду в кухню ворвалась группа парней, и прежде чем Лада охнула, обе ее руки оказались прикованы наручниками к подлокотникам кресла.

– Вы кто? – закричала художница. – Что происходит? Немедленно отпустите меня!

– Ну уж нет, – выдохнула я, – человек, виртуозно владеющий приемами лук-до, не должен иметь возможности размахивать руками. Думаю, вас отсюда и унесут прямо так – в сидячем положении. Парни, еще и ноги ей привяжите.

– Какой кошмар! – заорала вдруг Вика. – Ужас! Да что случилось?

– Успокойся, – бросила ей я, – это сотрудники Макса.

Мамаева уставилась на Грекова, а Веня сел на стул и произнес:

– Здравствуйте, Адал.

– Было глупо брать в качестве клички перевертыш своего имени, – не выдержала я. – Лада – Адал. Конечно, когда речь идет о жестоком преступнике, люди всегда считают, что это мужчина. Но встречаются женщины, которые любому мачо сто очков форы дадут. Однако даже хитрый и умный человек может совершить ошибку.

В кухню заглянул Илья Николаевич.

– Деточка, ты решила вопрос с табличкой?

– Сейчас займусь, – пообещала я. – Вика, посиди, пожалуйста, с Петровым в его кабинете. Веня, приставь к ним человека.

Греков взглянул на одного из молодых мужчин, тот кивнул и легко вытеснил Илью в коридор. Петров не стал спорить. Сами знаете, Илью Николаевича не волнует то, что не связано с его научным трудом, он не из тех людей, которые будут спрашивать, по какой причине в его квартиру ворвались посторонние и приковали его жену к креслу. Петрову это категорически неинтересно.

– Вы сказали, что вызвали полицию и «Скорую», так как видели из окна своей спальни, что на Егора наехало «Рено» зеленого цвета, за рулем которого сидела блондинка в красной куртке и кепке. Так? – спросила я у Лады.

Та молча кивнула.