Костры Фламандии

– Вы, кажется, слишком невнимательны, лейтенант! – прорвался до сознания д’Артаньяна голос принца де Конде.

– Я весь внимание, господин главнокомандующий. Куда мчаться и сколько брать с собой мушкетеров?

– Десяти молодцев вполне хватит. Немедленно получите у главного интенданта жалованье на три месяца вперед и во всю прыть неситесь в Амьен. Завтра утром туда должен прибыть большой обоз с охраной, идущий в Польшу.

– Как, опять отправляться в Польшу?

– Вы недовольны?

– Что вы?! Поездка в Польшу, – озарил свои усы иронической улыбкой д’Артаньян, – это же мечта каждого королевского мушкетера.

– Только потому, что вы уже бывали в этой стране, я и решаюсь послать вас туда со столь ответственным поручением. Вместе с обозом едет один молодой священник, наделенный шведским посольством особыми полномочиями. С сугубо религиозной миссией, как вы сами понимаете.

– Что так естественно для священника, – невозмутимо согласился д’Артаньян.

– Обоз, ясное дело, имеет охрану. Однако священник есть священник. Его пугает любая дальняя дорога.

– Что так естественно для священника.

– Чтобы хоть как-то успокоить посланника, его преосвященство кардинал Мазарини попросил обеспечить ему надежную охрану.

«Обоз с большой охраной… – попытался мушкетер создать некое логическое построение из всего того, что поведал ему принц. – Молодой священник. «С сугубо религиозной миссией». Но почему-то с полномочиями от шведского посла. Почему шведского? И почему необходима еще более надежная охрана? Почему об этом заботится сам кардинал Мазарини? Удивительно, как можно, не сказав ничего по существу, сказать решительно все!»

– От Силезии вы будете сопровождать этого шведского священника только со своими мушкетерами. Что лишь усилит его безопасность…

– Клянусь пером на шляпе гасконца, – решился вставить д’Артаньян, вновь осчастливливая главнокомандующего своей омраченной разве что черными усами улыбкой. – Тем более что речь идет о шведском священнике.

– И чтобы ни одна сабля, ни одна пуля ближе чем на пять шагов от господина Оливеберга не просвистела.

– Дабы не отвлекать его от молитв, – кротко разъяснил для себя этот приказ мушкетер.

– Но даже если это произойдет, вы, лично вы, лейтенант, имеете право сложить свою голову, только уничтожив письмо, которое господин Оливеберг обязан доставить нашему послу в Варшаве графу де Брежи.

«…Но адресованное, конечно же, польскому королю, – досказал за него д’Артанъян. – Или же человеку, который еще только претендует на трон? Впрочем, какое это имеет значение?».

– Вы готовы к выполнению такого задания?

– Позволю себе заметить, – вытянулся по стойке «смирно» лейтенант, – что мне еще никогда не удавалось погибнуть прежде, чем я выполню приказ.

– Но вы должны поклясться, что миссия эта будет осуществлена в строжайшей секретности.

– Поклясться? – вновь простаковато ухмыльнулся д’Артаньян. – Это можно. Но я всегда считал, что важно не то, что мушкетер обещает и в чем клянется, а о чем сожалеет и раскаивается.

Главнокомандующий пристально посмотрел на графа. Он знал, что мушкетеры слишком часто позволяют себе лишнее. Но не настолько же! И не в разговоре с главнокомандующим. Хотя, судя по всему, лейтенант прав: важно не то, что мушкетер обещает, а в чем раскаивается. И вид у лейтенанта молодцеватый.

– Надеюсь, что и в этот раз вы сначала выполните мой приказ, – процедил принц де Конде. – А уж потом благородно сложите свою голову. Поскольку в любом случае за вашей головой дело не станет, лейтенант д’Артаньян.

41

У городских ворот отдельными группами стояли гвардейцы и мушкетеры, а чуть в стороне – сдружившиеся во время штурма французские моряки и украинские казаки. Гяур так и не понял, кто же из них охраняет въезд в город. Судя по тому, сколь возбужденно все они приветствовали его, охраны не существовало вовсе, поскольку приветствовали поднятыми вверх кружками с вином.

Но самое странное, что в этой небольшой, но пестрой, веселящейся толпе каким-то образом затесались и два офицера-испанца. Причем никто не убедил бы Гяура, что они чувствовали себя пленниками.

«Нет, война в Европе совершенно не похожа на те, которые ведутся в Азии или хотя бы в степях Украины, – подумал полковник, проскакивая подъемный мост. – Там все выглядит жестче и ожесточеннее. Если бы Дюнкерк оборонял турецкий гарнизон, освободительная резня в городе продолжалась бы еще несколько дней. А ведь испанцы совсем рядом…».

«Да, они где-то рядом», – прервал Гяур свои размышления. Что в этом необычного? Думать сейчас о какой бы то ни было опасности ему не хотелось, ведь все так прекрасно складывается в этом мире!

«Если идальго и подойдут к городу, то не со стороны этих ворот, – наивно, почти по-детски успокоил себя князь, поднимаясь на холм, с которого видна была еще не потерявшая своей зеленой свежести широкая речная долина. А небольшое село по ту сторону реки открылось ему так, словно он наблюдал его с птичьего полета. – И вообще, хватит об испанцах. Почему бы не подумать о женщине, которая, по воле графини де Ляфер, ждет его в эти минуты?».