Костры Фламандии

– С вопроса: «Почему именно здесь?» вы и должны были начинать, лейтенант. Отвечаю: уже хотя бы потому, что до недавнего времени этим имением владела графиня де Ляфер. Она-то и продала его одной странной особе, имя которой Власта.

– В том, что вскоре вся эта страна окажется во владении графини Дианы де Ляфер – я уже не сомневаюсь, – вежливо приподнял шляпу мушкетер, давая понять, что произносит эту фразу со всем возможным уважением к графине-заговорщице и ее избраннику. – Но хотелось бы чуточку больше узнать о том, кто эта загадочная Власта, имя которой вы способны упоминать куда чаще, нежели имя влюбленной в вас француженки.

– Объяснить все то, что у меня связано с именем некоей юной пророчицы, пока невозможно, – столь же вежливо отмахнулся князь от любопытного лейтенанта. – Уверен, что когда вы хоть немного познакомитесь с ней лично, разговор окажется куда более предметным. Как и разговор о слепой ведьме Ольгице, владелице, как было сказано, двух других имений, которая, увы, тоже носит титул графини. И вообще, в этой стране все запутано так же непостижимо сложно, как и сама ее история.

– Настолько запутано, – поддержал его Вуек, – что, пожалуй, на этом объяснении пора остановиться. Дальше ваш спутник все равно ничего не поймет.

– Судя по всему, нам с вами давно следовало остановиться в постижении родословной Власты, – поворчал Гяур, – чтобы до сих пор воспринимать ее как нищенку.

Вот теперь уже не понял смысла его ворчания сам Вуек, а, чтобы как-то сгладить ситуацию, он вдруг поклонился графу д’Артаньяну и спросил:

– А вы – француз, правильно я понял?

– Перед вами, уважаемый, лучший королевский мушкетер Франции, – ответил за него Гяур.

– Тогда Ольгица действительно всевидящая, как сама Дева Мария. Она ведь так и сказала: «С князем должен быть иностранец, француз».

– А не предположить ли, что к вам наведывался господин Хмельницкий? И рассказал, что мы должны проезжать вблизи имения?

– Что вы, ясновельможный князь! Я – в имении безвыездно. В последний месяц к нам никто не заезжал. Вообще никто. Порой кажется, что десятой дорогой объезжают, только бы не оказаться где-либо поблизости. Окрестное дворянство откровенно побаивается Ольгицы – вот что я вам скажу. Пока здесь жила графиня-француженка… О когда здесь жила эта женщина!.. – романтично вздохнул Вуек

– Впрочем, где только ни пребывала эта прекрасная графиня-француженка!.. – уловил ход его тайных мыслей и воспоминаний Одар.

– … Тогда окрестные господа только в Ратоборово и кутили. А теперь сторонятся его, как проклятого места. Госпожа Диана так и говорила, что не угомонится, пока не превратит свое польское имение в маленький Версаль. Представляете: маленький Версаль? В этой затрапезной глуши?! Но все мы, обитатели Ратоборово, до сих пор уверены, что, задержись графиня здесь еще хотя бы на пару лет, добилась бы своего, превратила…

– Не пытайся удивлять меня тем, что здесь происходило при графине де Ляфер, – прервал его воспоминания Гяур. – Так что давай, слуга двух ведьм, скачи, предупреди хозяек, что гости уже на пороге.

17

В назначенный час Река Времени выносит нас на свой испещренный могилами берег, и она же в назначенный час поглощает нас. В этом-то – всего лишь в этом! – и заключается вся поднебесная тайна нашего бытия.

Автор

Пока они добрались до усадьбы, солнце снова скрылось за тучами. Вновь усилившийся послегрозовой ветер срывал листья вместе с ветками и усыпал ими дорожку, двор, вычурные садовые скамейки.

Было холодно, однако высокое кресло, в котором сидела слепая графиня Ольгица, стояло на открытом крыльце, на ветру. Шерстяная накидка, наброшенная прямо на платье, вряд ли могла согревать старую женщину, однако Ольгица держалась так, как держалась всегда, сколько ни приходилось видеть ее Гяуру в трактире Ялтуровича: ровно, расправив плечи, высоко вскинув подбородок, словно всматривалась куда-то вдаль… Всматривалась и чего-то ждала. Постоянно чего-то ждала.

Рядом с ней, на низеньком стульчике, пристроилась Власта. Так же легко одетая, в такой же черной накидке, она сидела, обхватив руками колени, и слегка покачивалась, нетерпеливо поджидая, когда эти четверо мужчин войдут во двор и по липовой аллее приблизятся к крыльцу.

На гостях были промокшие темные плащи-дождевики, которые делали их похожими друг на друга, как монахов, идущих на заутреннюю. Однако Власта сразу выделила среди них могучую фигуру Гяура. Он шел первым. За ним следовали двое неизвестных ей людей, один из которых, очевидно, должен быть французом. Так оно и есть: вон тот, в широкополой шляпе, с пером. Ну а замыкал шествие всегда отпугивавший своей молчаливой угрюмостью сотник Хозар.

– Кланяюсь вам, досточтимые графини. У нас был трудный путь. Но случилось так, что дорога сама привела сюда. Если позволите, переночуем у вас, переждем ураган.

– Это вы, князь? Конечно же, вы! Вижу вас, вижу!

В этом «вижу вас, вижу!» не было бы ничего особенного, если бы его не произносила совершенно слепая женщина. Но ведь она и в самом деле – «видела»! Причем даже много того, чего не способны были видеть многие зрячие.