Костры миров (сборник)

Зато прояснились события, ставившие нас в тупик, — пропажа собак, гибель коровы Агафона Мальцева, наконец, сивуч, зверски задавленный на подошве кальдеры.

Вглядываясь в простор кальдеры, Сказкин восхищенно бухтел:

— Ты только посмотри, начальник! В нем метров двадцать будет! Сколько можно нарезать галстуков!

— Каких галстуков?

— Из шкуры, — пояснил Сказкин. — А печень, начальник? Представляешь, какая у него печень?

— При чем тут печень?

— Ну, как! — быстро сориентировался Сказкин. — Витамины. Он, наверное, разнообразную пишу жрет!

Он смело сплюнул в траву и неожиданно предложил:

— Давай застрелим!

— Зачем?

— Не видишь, что ли, он мучается? Видишь, какой здоровый, а лежит на голых камнях.

— Почему ты говоришь — он?

— А как надо? — удивился Серп. — Это же змей морской! Гад, если иначе. Морской, а все равно гад! У нас на балкере «Азов» старпом служил, он такого гада встречал в Атлантике. Чуть заикой не стал, при его-то весе!

— А сколько гад весил?

— Не гад, а старпом! — обиделся Сказкин. — Тебе бы с таким встретиться!

— А я уже встретился, Серп Иванович. Вон он, твой гад. Притомился, значит, теперь валяется на бережку.

— И хорошо, что валяется, и хорошо, что на том бережку, а не на этом, — сплюнул Сказкин, — а то, начальник, ты, небось, заглянул бы ему в пасть.

— А мы в любом случае это сделаем.

— Это как? — не понял Сказкин. — Заманим гада на обрыв?

— Зачем? Сами спустимся.

— Вниз? Туда? — Сказкин отступил от обрыва. — Я вниз не полезу. Я не сивуч. Меня нельзя есть.

— И все же, Серп Иванович, придется спуститься.

— Ты что, начальник! Он твой, что ли, этот гад?

— Он наш, Серп Иванович!

— Наш? — удивился Сказкин. — Это значит, и мой тоже?

Я кивнул.

— Ну, тогда пусть гуляет!

Серп Иванович вдруг заподозрил:

— А может, он заявился из нейтралки, а? Или вообще из враждебных вод?

Я не ответил.

Я пристально всматривался.

Далекое змееподобное существо неподвижно лежало на каменистой полоске внутреннего пляжа кальдеры.

Я подполз к самому краю обрыва, но сиреневая дымка мешала смотреть — размывала очертания, не давала возможности увидеть детали.

Вроде бы шея длинная…

Ласты…

Или не ласты?..

Да нет, похоже, ласты…

А вот горбов, о которых говорил Сказкин, я не увидел, хотя средняя часть чудовища казалась непомерно вздутой…

Впрочем, сивуча сожрал, тут вздуешься!.. Хотя бы шевельнулся… Хотя бы шевельнулся чуть-чуть!.. В движении жизнь понятней…

— Сдох! — твердо объявил Сказкин. — Нельзя питаться то говядиной, то сивучом!

— Это почему? — спросил я, оценивая высоту каменных стен, почти вертикально падающих в кальдеру.

— Это потому, что земное — земным! — вздорным голосом ответил Сказкин.

— Ты же лопаешь морское. И ничего.

— Ну, я, — презрительно и высокомерно хмыкнул Сказкин. — Ты с кем это сравниваешь меня, начальник? Я — человек!

— Сейчас проверим.

— То, что я человек? — возмутился Сказкин. — Ты этого так не видишь?

— Да нет, я о змее. Сейчас пойдем по гребню вон туда, до мыса Кабара. Там обрыв метров пятнадцать, не больше. Где фал?

Услышав про фал, Серп Иванович вздохнул и отошел в сторону.

— Я не пожарник, — на вопрос он явно не хотел отвечать. — Я не давал подписку лазать по обрывам на веревке.

— Ладно, — сдался я. — Заставлять не буду. Полезу один.

— А обратно?

Я молча вскинул рюкзак на плечи.

— Да дохлый он, этот змей! — канючил, шагая за мною, Сказкин. — Ну и спустишься, толку? Чего ты с дохлого поимеешь? За такого даже Агафон полчашки сухофруктов не даст, а ты еще дурную болезнь схлопочешь!

Утихомирился Сказкин только на мысе Кабара.

Мыс обрывался в кальдеру почти отвесно, но высота его, действительно, не превышала здесь пятнадцати метров. Прямо перед нами, за нешироким темным проливом торчал Камень-Лев. Длинная скала, вблизи совершенно потерявшая сходство с царем зверей, сильно мешала видимости.

— Отойди вон туда, — попросил я Сказкина. — Оттуда видно. Взгляни, что там делает этот твой гад.

— Да ну его! — уперся Серп. — Что ему делать? Спит!

Фал, захлестнутый за сухой, но мощный, как якорь, корень давно умершей пинии, полетел вниз. Я удивился: обрыв не превышал пятнадцати метров, в отделе снабжения я получил двадцатиметровый коней фала, но здесь почему-то фал завис в метре от берега.

— Не может быть, — удивился я.

— Всякое бывает, — подбодрил меня Сказкин.

Его вдруг сильно увлекли вопящие над кальдерой чайки. Он даже отошел от меня в сторону.

— Он что, усох, этот фал?

— Жара, начальник.

— Отрезал кусок? — я ухватил Серпа Ивановича за покатое плечо. — Агафону отдал? За сухофрукты?

— Какие сухофрукты, начальник? Гречку кто ел?

— Гречку, черт тебя возьми! — шипел я, как змей. — Я тебе покажу гречку!

— Не для себя, начальник! Аля нас с тобой!

— Ладно, организм, — отпустил я, наконец, Сказкина. — В лагере разберемся.

И, проверив фал на прочность, погрозил Сказкину кулаком:

— Не вздумай смыться, как тот медведь! Если бросишь меня в кальдере, разыщу и на том свете!