Костры на алтарях

В отличие от генерала, сорокалетний Тукар не мог похвастаться знатным происхождением, свое место под солнцем — должность личного секретаря султана — он заработал умом, напором и потрясающей работоспособностью. Все знали, что баварский властелин безгранично доверяет любимцу и принимает практически любой его совет. Тем не менее недовольства у элиты Наиф не вызывал: умный Тукар относился к представителям знатных семейств с подчеркнутым уважением, не вбивал клинья между ними и султаном, а, напротив, демонстрировал желание стать своим. И, похоже, его усилия не пропали даром: ходили слухи, что старый Аль-Монташари согласился выдать за Тукара одну из своих внучек.

— Причина, по которой мы собрались, весьма любопытна и вызвала живой интерес Его Величества, — мягко продолжил Наиф. — Вопрос связан с нашим другом, Хасимом Банумом, и его нынешним путешествием в Москву.

— Хасим разговаривал со мной перед поездкой, — кивнул третий участник совещания, шейх Аль-Темьят. — Говорят, китайцы нашли свое Чудовище.

Последнее предложение шейх произнес с заметным презрением в голосе, показывая свое отношение и к желтой Традиции, и к страхам ее адептов.

— Китайцы предполагают, что нашли Чудовище, — уточнил секретарь султана. — И попросили господина Банума о помощи.

— Мне это известно, — махнул рукой Аль-Темьят.

— Мне тоже, — кивнул генерал.

Выражение лица Тукара красноречиво показывало, что он не сомневался относительно осведомленности собеседников.

— Так что же вызвало интерес Его Величества? У нас хорошие отношения с Хасимом, он наш друг, хоть и неверный, и, полагаю, вернувшись домой, расскажет подробности своей поездки.

— Интерес Его Величества вызвало предположение, что господин Банум может не вернуться, — объяснил Наиф.

Пару мгновений шейх переваривал фразу, а затем покачал головой:

— Вы подсказали Его Величеству эту мысль?

Секретарь молча склонил голову.

— Я в этом не сомневался. — Аль-Темьят вздохнул. — Вы недостаточно осведомлены, господин Тукар, не знаете всех нюансов ситуации. Я не имею права раскрывать вам некоторые тайны, а потому поверьте на слово: у Хасима нет достойных соперников. Именно поэтому все предпочитают с ним дружить.

— Я отдаю себе отчет в том, что не могу соперничать в знаниях с мудрыми шейхами. — Наиф на мгновение опустил глаза, но затем его взгляд вновь уперся в собеседника. — Тем не менее, проанализировав происходящее, я взял на себя смелость высказать Его величеству свои опасения. Китайцы всерьез обеспокоены силой Чудовища, и если их страхи имеют под собой основания, случиться, может всякое.

— Гипотеза!

— Планирование — это череда гипотез. Некоторые сбываются, некоторые нет. Но следует прорабатывать как можно больше вариантов.

Шейх покосился на хозяина кабинета, но Аль-Кади благоразумно помалкивал, не желая влезать в его спор с любимцем султана.

— И вы, как я понимаю, принялись размышлять над тем, что мы станем делать, если китайские бредни о Чудовище окажутся былью? — Аль-Темьят вложил в реплику всю язвительность, отпущенную ему Аллахом.

— Я бы никогда не осмелился взять на себя обдумывание столь важных планов, — предельно серьезно ответил Тукар. — Подобные вопросы решают люди, в круг которых я не вхожу.

Шейх слегка расслабился — лесть подействовала. Выскочка в очередной раз показал, что знает свое место.

— Тогда зачем мы собрались?

— Когда я высказал Его Величеству свои опасения, он задумался, а затем припомнил одну беседу, которую имел с господином Банумом тет-а-тет, — сообщил Наиф. — Во время этой беседы была упомянута некая книга…

— Эта беседа проходила не наедине. — Аль-Темьяту не нравились выражения на мертвых языках, он предпочитал не засорять родной аммия. — Я присутствовал при том разговоре.

— Его величество не упоминал об этом, — склонил голову секретарь.

Но теперь его вежливость показалась шейху издевательской. Он корил себя за то, что сам не догадался высказать подобные опасения султану. Ведь он присутствовал при разговоре! Слышал о книге! Он, и только он, должен был намекнуть Его Величеству, что следует делать в случае неуспеха Банума! Он, и никто другой! Тем более не этот липкий ублюдок.

— Полагаю, мне будет разрешено узнать, о какой книге идет речь? — осведомился Аль-Кади.

Генерал понял, что собеседники покончили с придворными играми и совещание наконец-то входит в деловое русло.

— Не сомневаюсь, вы знаете, кто такой господин Банум. — Тукар молниеносно повернулся к шефу полиции — теперь любимец султана крепко держал в руках нити совещания.

— Разумеется, — подтвердил Аль-Кади.

Знакомы они не были, однако Европолу, личным распоряжением султана, было предписано обращаться с Банумом как с шейхом, то есть со всем возможным уважением.

— В свое время господин Банум оказал нам ряд серьезных услуг. Он друг Исламского Союза и личный друг султана. Некоторое время назад он обронил фразу, что пишет книгу. Заметки… мысли… воспоминания.

— Хасим много знает, — проворчал шейх.

Аль-Темьят решил не мешать Тукару вести совещание, но оставил за собой право на многозначительные реплики.