Костры на башнях

— Относительно отсталой русской стратегии, — возразил тогда другу Вильгельм, — не обольщайся. У них немало военных, которые могут возглавить не одну армию. И нанести сокрушительный удар. Да, да, не делай удивленные глаза. — В ходе спора Вильгельм невзначай задел Эвальда упреком: — Это тебе не во Франции. — Именно там Клейст принимал участие в первой мировой войне. — С «лягушатниками» было проще…

Разговор несколько обострился после того, как Эвальд самодовольно отметил:

— Не нужно, дружище, сравнивать современных германских военачальников с прежними, такими, как генерал фон Крес. Он даже не мог справиться со своей простой миссией тогда, когда молодая Советская республика не сводила концы с концами.

Клейст, естественно, не только не соглашался с Вильгельмом, но приводил все новые и новые аргументы, утверждая, что тех военачальников, на кого могли бы рассчитывать русские, в живых давно уже нет. Он напомнил о сталинских довоенных репрессиях, полагая, что теперь окончательно загнал Эбнера в тупик.

— В стране, Эвальд, где были Тухачевский, Блюхер, Егоров и другие крупные военачальники, — возразил Вильгельм, — которых ты изволил только что припомнить и назвать, уверен, наверняка найдутся и другие. Традиции остались! — Он тут же стал рассказывать другу об одной весьма поучительной встрече, которая произошла у него с советским генералом Тюленевым: — Было это в Польше в тридцать девятом году. Чтобы задержать продвижение Красной Армии, которая двигалась нам навстречу, решено было натравить на русских польских солдат во главе с генералом Андерсом. Ну ты знаешь, каково его отношение к Советам! Он их люто ненавидел. На переговорах в Дрогобыче от имени немецкого командования я сказал Тюленеву: не сломлено, мол, сопротивление поляков. Требуют возвратить им земли, а поэтому нужно урегулировать конфликт. Что же предпринимает Тюленев? Он распоряжается похитить Андерса. Его ловят. И, обещая ему свободу, заставляют подписать обращение к польским солдатам, чтобы они не поднимали оружия против русских собратьев. И те, разумеется, не подняли. Каково? Облапошил! А ведь за плечами у меня была Испания, и моими успешными походами восхищался фюрер.

— В самый раз развенчать призрачный миф об их военных специалистах и заставить расплатиться за все…

— Однако помни, Эвальд, — предостерег друга Вильгельм, — в отличие от тебя Кавказ Тюленев знает превосходно.

…Эбнер-старший повернулся к сыну, намереваясь сообщить еще нечто важное.

— Глубоко убежден, и, надеюсь, Клейст с этим согласится — черноморские порты нужно брать с суши. Запомни и ты. Кавказ — вот место, на котором нужно сосредоточить внимание. И только туда нужно бросить основные силы.

Вильгельм Эбнер приблизился к сыну, взял Конрада за плечи и, заглянув ему в глаза, сказал тихо и доверительно:

— Есть у нас, прусских военных, неоправданная подчас приверженность к традиционной стратегии. А мой друг Эвальд — ревностный поклонник Мольтке и Шлиффена. А их, как тебе известно, главный козырь — мощная танковая атака. Согласен — эффективно! Но не нужно пристрастно возвеличивать технику над всем остальным… А теперь несколько слов о самом главном моем опасении. Нельзя, Конрад, вести одновременно сразу два крупных сражения. Войска прошли до Кавказа. Прекрасно! Стало быть, все силы нужно сконцентрировать там. Что же делаем мы? Мы ведем еще сражение под Сталинградом. Нельзя так. Или — или. Не удержать, как известно, в одной руке два арбуза.

Самолет набирал высоту, и вместе с устойчивым шумом, резким, неприятным, уши точно наполнялись водой, подташнивало, а в груди возникал холодок, как от страха. Конрад поминутно глотал слюну, ему хотелось освободиться от глухоты и неприятного ощущения.

Задрав мосластые колени, рядом с ним сидел крепкий плечистый мужчина; он смотрел перед собой с угрюмой отрешенностью, словно погруженный в весьма безотрадные думы. Это был Карл Карстен, рекордсмен мира по альпинизму, покоритель альпийских, гималайских, кавказских вершин. На многих журнальных обложках красовалось его мужественное загоревшее лицо — он, пожалуй, не уступал в популярности даже кинозвездам.

«Но чем он недоволен сейчас? — подумал с насмешкой Конрад. — Очевидно, Карл Карстен недоволен тем, что его потревожили, его не устраивает не очень увлекательный в не совсем безопасный нынешний маршрут. Ему, очевидно, больше хотелось бы мирного восхождения. Но уж потерпи, дружище, — злорадствовал про себя Конрад, — не всегда же, в конце концов, покорять многотысячники ради себя, для своей славы. Наступил час, когда это нужно сделать для славы отечества. Так что выше голову, спортсмен! На кавказских вершинах ты на сей раз можешь прославиться уже как воин вермахта».