Костры ночных Карпат

Желательно было бы вести надзор за Ципфом и даже уволить с работы.

Мукачево, 16 апреля 1941 г.».

Иштван Ципф был вскоре арестован, И всё-таки сыщики не вышли на след группы. Больше того, старый коммунист работал так умело, что хотя его потом судили вместе с группой, трибунал был вынужден ограничиться довольно минимальным сроком наказания.

В золотую карпатскую осень 44 года Иштван Ципф за всех однополчан, ещё томившихся в фашистских лагерях, скажет своё слово на краевом совете — I съезде Народных комитетов: «Хотим, чтобы наш край на веки веков воссоединился с родной матерью — Советской Украиной!»

Его изберут первым секретарём Мукачевского горкома партии, а старую рабочую сумку попросят в музей.

Но всё это будет потом, спустя годы.

* * *

Сопоставлять факты легче на расстоянии. В этой истине мы смогли ещё раз убедиться, когда познакомились с материалами о многих закарпатских разведывательных группах, когда по различным архивным данным о деятельности фашистских карателей в Закарпатье выяснили причины успехов одних и провалов других патриотов. Поэтому, прежде чем перейти к рассказу о последних днях группы товарища Данило, попытаемся изобразить два эпизода такими, какими они реально представляются до свидетельству очевидцев, по историческим справкам.

На рассвете 11 апреля 1941 года хортистские батальоны, обстреляв югославские пограничные посты, вторглись на территорию соседней страны. Венгрия вступила во вторую мировую войну на стороне фашистской Германии.

В полдень барона Томаи из «К-осталя» принял сам начальник генерального штаба генерал-полковник Хенрик Верт. Он был сух и деловит:

— В нашем распоряжении, барон, десять минут. Буду предельно краток. До сих пор вы со своими людьми разыгрывали прелюдию за занавесом. Теперь занавес поднимается. Да, да, мы планируем повернуть на Восток. Смешно было бы упустить возможность, которую предоставит нам предстоящая историческая акция германского рейхсвера. Мы вступим в войну с русскими если не вместе с нашими немецкими друзьями, то вслед за ними. Повод? Не мне вам разъяснять. Таким образом, зона опеки вашего отдела — Подкарпатье — превращается в авансцену предстоящих действий воинов святостефанской короны. Я прочитал вашу последнюю записку. Вы слишком долго возитесь с этими русинами — установили слежку, как за профессиональными разведчиками. Кончайте игру. Это — народ упрямый. Выследили — надо судить, казнить. Остальным будет урок — попрячутся в норы… Кажется, с вами говорили о молниеносных «акциях устрашения»?

Барон наклонил голову в знак согласия. Он не забыл встречи с берлинским инспектором, только не знал, что генерал, известный своей близостью с гитлеровским генштабом и всегда восторгавшийся «чистой работой» абвера, находился в курсе самых щекотливых дел СД.

— Так вот, — продолжал Верт, — нащупали группу — возьмите, обработайте — и сразу под суд да с освещением в печати. К маю зона должна быть очищена от русской контрразведки. Вам понятно, господин барон?

— Подобных групп, очевидно, больше, — заметил Томаи. — Жаль обрывать возможные нити…

— Тотальная война требует тотальной чистки конюшен, — генерал явно смаковал модное выражение, не обращая внимания на реакцию барона. — Ждать некогда. Пока мы будем разыскивать всех русских наблюдателей, Гитлер кончит войну на границе Европы и Азии!

И начальник генштаба поднялся: аудиенция закончена.

Барон закрыл за собой высокую дверь и сдержанно вздохнул. Он знал, какой горячий зуд подгонял военную верхушку. Раньше она себе разрешала в строгих военных планах даже небольшие лирические отступления: чтобы найти предлог для захвата всего Фельвидэйка[30], придумали, будто бы в Карпатах очень интенсивно вырубывают лес, а это может привести… к заболачиванию венгерской равнины. Теперь военный министр Барта нетерпеливо заявлял: «Поскольку немцы одержали победу над поляками всего за 3 недели и примерно за этот же срок покончили с французами, югославами, я считаю, что они в течение 6 недель окажутся в Москве и полностью разгромят Россию!»

Будучи контрразведчиком, барон верил лишь фактам, а не заявлениям. Поэтому он не торопился — над приказом решил поразмыслить. «Акции устрашения» — это, собственно, дело жандармов и карателей. Но вряд ли Верт ошибся — скорее начал действовать с немецкой вероломностью. Пока на заседаниях правительства Бардошши обдумывают ход — как вторгнуться в Румынию, и даже придумали, будто бы там «назрела революция», — Верт и в этом деле демонстрирует свою немецкую выучку — он неустанно повторяет: «Все — из немецких рук!» Подачка есть подачка — даже из рук самого Аттилы XX века! Честь барона это ущемляло. Поэтому, перепоручая задание Верта своим пододечным с карпатского плацдарма, он первым делом поискал себе единомышленника.