Костры Сентегира

— Хорошо. Учту, когда придётся тебя наказывать. Не сей же час, разумеется, а когда у меня будет пояс с тяжелым набором вместо этого шарфика или хотя бы жеребец в полной боевой сбруе. Кстати, можешь меня спросить, пока я не занята тем или иным: верный вопрос — зачёт в твою пользу.

— Я убил разумного?

— Да, но, по счастью, не высокоразумного. Главу Подземного Народа. Единая мысль природы — вот это Высокий Ум, Вселенская Связь Разумов. Капли, что сливаются в реку, не теряя своего вкуса и запаха.

Кардинена произносила двухсловные и трехсловные термины так, что отчётливо звучали прописные буквы.

— Ну что же, сделанного не переделаешь. Остаётся использовать то, что дано в непосредственном опыте. Я хотела взять от Змея силу для твоей инициации — придётся совершать иной ритуал, хотя с прежним смыслом. Вот твой нож, забирай. Свежевать змею сам будешь? Ну, шкуру снимать? Ученику положен выползок, старая кожа, что кай-коаты оставляют внутри грота, пробираясь наружу сквозь щель, но судьба вновь нас переиграла.

Теперь Сорди почувствовал уже не страх, как в самом начале, — но неподдельный ужас.

— Я не смогу.

Однако принял своего «Волчонка» и сунул в узкий карман на внутренней стороне плаща.

— Немногое ты можешь, однако.

Карди забрала свой камзол из кучи, где были сложены все ее вещи. Откуда-то из недр вынула плоский, величиной в палец, кинжальчик и начала не торопясь снимать змеиную кожу, выворачивая наизнанку чулком.

— Мы должны показать, что взяли жизнь Нейги не понапрасну. Единственное, что может нас извинить. Да, что глазеешь попусту? Огонь высеки — здесь не принято его мхом прикрывать. Воду здешнюю в котелок набери и вскипяти, пока назад не ушла.

В самом деле, под ногами уже показались края обрыва, поросшие здешними непонятными растениями, и Сорди пришлось перегнуться ради того, чтобы черпнуть жидкости, до того, как ему показалось, для них запретной. Некоторые водоросли показались ему отчасти высохшими — когда собрал и подложил под кресало, зажглись вообще как порох. Вода в сосуде, который он с умением, куда большим прежнего, укрепил на рогатке над костерком, тоже вскипела почти мгновенно.

Тем временем Карди совершенно обнажила и разрезала тело змея на куски, побросала в котелок. Взломала хрупкий череп, вынула и разрезала надвое мозг, похожий на грецкий орех в сетке прихотливых извилин, протянула мужчине половину на кончике лезвия:

— Это надо есть непременно сырым. Пополам: мне и тебе. И не кривись напоказ, будь другом.

Сорди покорно проглотил, стараясь не слишком давиться. Однако мучения были разве что нравственными: подрагивающая масса оказалась нежной, солоноватой и чуть пряной на вкус.

— А варёное мясо съешь один. Дабы…как его там? Обрести змееву мудрость и ведение.

И добавила, сжалившись:

— Можешь не всё. Но непременно чтобы с благоговением. И не смей вырвать, чтоб тебя!

Однако плоть мужа из рода кай-коат оказалась, даже если отвлечься от ее сакрального значения, вполне приемлемой на вкус. Более того — Сорди понял, что в некоем смысле именно такой пищи он желал всё время.

— Теперь возьми меня за правую руку и слушай мои слова, но не повторяй. В том нет нужды.

Оба стали на кромку берега, и Кардинена произнесла первые слова:

— Глубины и хляби, внемлите мне. Своды и склепы, слушайте. Нечто дрогнуло в незыблемом мире. Всколыхнулась и ожила, пошла медленными кругами поверхность водоёма. Зыбь пошла по бугристым стенам, накрыла светом, точно сетью из крупных световых ячей.

— К мудрости вашей прибегаю, древностью вашей клянусь. Вот отысканное странником в мирах живое бремя, кого именует он отныне частью его здешнего пути. Ученик — плоть великого Негайры, в нём ум и сердце великого Негайры, и вашей волей да будет он отныне облечён в кожу великого Негайры. И да станем мы оба едино с Народом Вод и Недр: мастер и ученик.

Под конец этой речи фосфоресценция грота померкла. Озеро втянулось, будто в воронку, вернулось в прежние берега, и оба человека увидели на гладком сером песке радужные извивы огромных рептилий. Змеи самого различного вида и цвета, иные, как казалось, с лапками и зачатками крыльев, выходили из подземного водоворота и скользили по песку, оставляя борозды, с лёгким шипением поднимали головы, смотрели — причем взгляд их явно был более пристальным, чем у простых особей. И — они явно слышали голос Кардинены, а не только ощущали вибрацию воздуха: по обеим сторонам головы у них находились как бы крошечные чешуйчатые раковины.

А когда голос утих, с десяток самых ярких и крупных созданий поплыли вверх по склону навстречу женщине и мужчине.

— Теперь не шелохнись и не пикни, храбрец, — прошептала Кардинена, — а то, чего доброго, навек замолкнешь.