Косые тени далекой земли

Тикако снова двинулась вперед, они пересекли зал и направились к гостиной слева. Здесь людей было поменьше.

На рояле, занимавшем угол комнаты, стояли фотографии королевской четы, Хуана Карлоса и его жены Софии, и премьер-министра Фелипе Гонсалеса.

За гостиной находилась столовая. Вокруг широкого, уставленного закусками стола несколько гостей пели непринужденную беседу.

Человек, расположившийся у камина с бокалом шерри в руке, увидев Тикако, расплылся в улыбке и приветствовал ее жестом руки. Это был пожилой джентльмен в очках с черной оправой, осанистый, одетый в серый костюм. На голове у него был черный берет.

Твердо ступая, он подошел к ним и обратился на богатом интонациями испанском:

– Ола, Тикако. Кэ таль?

Тикако ответила ему на том же языке:

– Муи бьен, грасиас. И устэ?

– Перфектаменте, грасиас.

Тикако и пожилой джентльмен некоторое время продолжали говорить по-испански, как будто решили попрактиковаться в языке. Затем Тикако представила Рюмона.

– Позвольте мне познакомить вас с Дзиро Рюмоном, из информационного агентства Това Цусин. Он говорит, что хочет взять у вас, господин Куниэда, интервью и узнать, как вы меня соблазнили.

Пожилой джентльмен запрокинул голову и засмеялся.

Мужчины обменялись визитными карточками.

Собеседника звали Куниэда Сэйитиро, и, как Тикако и сказала, на карточке он значился преподавателем испанского в колледже иностранных языков при министерстве иностранных дел.

Тикако предложила Куниэда присесть на диван, стоявший у стены, и села рядом с ним. Рюмон тоже придвинул стул к ним поближе и устроился напротив.

– Рюмон учился в том же университете, что и я, только раньше, и он прекрасно говорит по-испански. К тому же он занимался новейшей историей Испании, и говорят, что его профессор был просто в восторге от его дипломной работы. И конечно, в агентстве он считается несравненным знатоком Испании.

– Я бы попросил тебя так меня не расхваливать, – пожурил девушку Рюмон, которому ее похвала была неприятна.

Тикако и раньше любила, представляя его людям, прибавить какую-нибудь до тошноты преувеличенную похвалу и искренне забавлялась, глядя на его смущение. Иногда это раздражало Рюмона и становилось причиной ссор.

Куниэда проговорил, как бы стараясь примирить их:

– Новейшая история Испании, значит? А как называлась ваша дипломная работа?

Рюмон вытащил сигарету из пачки.

– Если мне не изменяет память, «Вмешательство Сталина в испанскую гражданскую войну». Я слышал, что вам, господин Куниэда, приходилось жить в Испании. Это правда? – резко сменил тему Рюмон.

Куниэда, казалось, на мгновение замешкался.

– Да, мне привелось побывать там дважды, до войны и после. Собственно, в первый раз я был послан туда учиться за казенный счет.

– Перед войной, значит…

– Это было как раз во время гражданской войны в Испании.

Рюмон вынул изо рта сигарету и зажал в руке. Он вдруг напрягся.

С того времени, когда в Испании разразилась гражданская война, прошло уже полвека. Несколько лет назад Рюмон попытался разузнать что-нибудь о дипломатах, работавших в японской дипломатической миссии в Испании во время войны, однако и посланника Макото Яно, и секретаря Тэйитиро Такаока уже давно не было в живых. И хотя Куниэда был всего лишь студентом, учившимся за счет правительства Японии, то обстоятельство, что он жил в Испании во время гражданской войны, делало его бесценным свидетелем событий тех лет. А значит, нельзя упустить ни слова из его рассказов.

Рюмон подался вперед:

– Во время гражданской войны… то есть, после июля тысяча девятьсот тридцать шестого года?

Куниэда утвердительно кивнул:

– Совершенно верно. Я поехал в Испанию в сентябре девятого года эры Сёва, это был тысяча девятьсот тридцать четвертый год. Гражданская война началась два года спустя.

– Позвольте спросить, где вы жили в Испании?

– В Саламанке. Я учился в университете Саламанки.

Рюмону стало жарко. Наверняка его возбуждение не осталось незамеченным.

– Вы приехали в Испанию один, господин Куниэда, или кто-то еще из японцев учился с вами?

– Кроме меня в то время в Испании находились трое студентов, поехавших за счет государства. Правда, нас разделили: Масуяма Кодзо учился в Мадридском университете, Танимура Эйтаро – в Вальядолидском, а я в Саламанке. Я слышал, что у господина Масуяма в последнее время нелады со здоровьем, однако оба они, к счастью, живы.

Рюмон не верил собственным ушам.

В Испании во время гражданской войны находились трое японских студентов, поехавших за казенный счет. Мало того, все трое выжили в последующие бурные пятьдесят лет эпохи Сева, и все трое живы и теперь.

Если считать, что в годы войны им было за двадцать, то теперь им должно быть лет семьдесят и восемьдесят. Поскольку средняя продолжительность жизни увеличилась, в этом факте нет ничего странного, но что все трое до сих пор живы – это все-таки невероятно.

– Первый раз об этом слышу. Удивительно, – честно признался Рюмон и наконец зажег сигарету. Его пальцы слегка дрожали.

Тикако, что было на нее вовсе не похоже, ни разу не вмешалась в их разговор.