Косыгин

Итак, беседы Косыгина с Черником на исходе 1968 года свидетельствовали о том, что советский премьер склоняется к определенным реформам в экономике. Но эти шаги должны быть продуманы, особенно с учетом того, как это скажется на всем обществе. Политические последствия экономических реформ были неясны, и это сдерживало Косыгина. «Опыт Чехословакии, — замечал Штроугал, — с одной стороны, его настраивал позитивно, а с другой — немного пугал».

Реформы попали в холодные руки

В очередной раз Штроугал, уже председатель правительства ЧССР, встретился с Косыгиным в Москве, на XXIV съезде КПСС. В перерыве, после доклада Брежнева, два премьера, чехословацкий и польский, обменивались первыми впечатлениями. К ним подошел Косыгин.

— Теперь мы знаем, что вы будете делать в экономике, — сказал ему Ярошевич.

Косыгин был в хорошем настроении, улыбался и спросил Штроугала, что думает об этом Лубомир Иосифович.

— Мне эта программа нравится, — ответил председатель правительства ЧССР, — но вот какими будут шаги, действия, затрагивающие фундаментальные проблемы?

Отвечая ему, Косыгин говорил, что такие шаги готовятся, в докладе Брежнева они предусмотрены.

Прошел год и два, а почти все, что было намечено, оставалось на бумаге.

— Алексей, вы такие перспективные вещи задумывали, — сказал как-то Косыгину чехословацкий премьер. Они были вдвоем, прогуливались в парке правительственной резиденции в Варшаве перед началом сессии Совета Экономической Взаимопомощи.

И в этот раз, по словам Штроугала, Алексей Николаевич словно распахнул сердце.

— Мы были с глазу на глаз, и Косыгин, такой, казалось мне, сдержанный человек, вдруг небывало остро для него раскритиковал отношение к экономической реформе. «Ничего не осталось, — горько сказал он. — Все рухнуло. Все работы остановлены, а реформы попали в руки людей, которые их вообще не хотят».

— Прогуливались мы с Косыгиным примерно полчаса, — продолжает Л. Штроугал. — Алексей Николаевич очень критично оценивал деятельность руководства КПСС, хотя ни одного имени, в том числе и Брежнева, не назвал. «Реформу торпедируют, людей, с которыми я разрабатывал материалы для съезда, уже отстранили, а призвали совсем других. И я уже ничего не жду», — с горечью сказал он.

Советская экономика упорно не хотела становиться просто экономикой, подчиняться законам экономического развития. Слова о всемерном развертывании товарно-денежных отношений лишь сотрясали воздух. Штроугалу вспоминаются встречи с Николаем Байбаковым, в то время председателем Госплана.

— Николай Константинович — очень серьезный человек, решительный сторонник плановой системы. Он нефтяник, а нефть черпали и продавали полной мерой. Байбаков усмехнулся над тем, что провозглашают на съездах. Он задавал вполне логичные вопросы, но сам же давал на них негативные ответы: «Это не пойдет».

Здесь уместно привести оценку самого Байбакова. Как он пишет в своей книге «От Сталина до Ельцина», реформа провалилась потому, что не было «поддержки со стороны большинства членов Политбюро». По воспоминаниям Байбакова, на одном из заседаний в Кремле, когда обсуждалась концепция реформы, Н. В. Подгорный, Председатель Президиума Верховного Совета СССР и большой любитель игры в бильярд, «со свойственной ему грубоватостью и недоверчивостью произнес:

— На кой черт нам реформа? Мы плохо развиваемся, что ли?

Возражения Косыгина о том, что все валовые методы исчерпаны, что надо поднять в коллективах интерес к результатам труда, у партийных коллег премьера энтузиазма не вызвали».

Однажды во время очередного визита в СССР в программе Штроугала оставалась свободной вторая половина дня. Предполагалось, что его примет Брежнев. Но вместо него появился Косыгин: «У Леонида Ильича очень много работы, он передает извинения за то, что не может вас принять». И тут же Косыгин добавил: «Возможно, встрече помешали какие-то причины из прошлого». Как считает Штроугал, Брежнев не мог простить ему один эпизод. Речь идет о встрече у президента ЧССР Свободы вечером 22 августа 1968 года (на второй день после ввода в Чехословакию советских войск. — В. А.).

«Я пришел на совещание к президенту по его приглашению, когда совещание уже шло, — рассказывает Штроугал. — Выступал Пиллер, в то время член президиума ЦК КПЧ. Когда я вошел, он говорил, что советский посол в Праге Червоненко и советская сторона предлагают создать в Чехословакии временное правительство. Пиллер говорил, что сейчас в Праге правительства нет, нужно организовать временное правительство во главе с президентом. Когда Свобода дал мне слово, я возразил: правительство есть, сейчас оно проводит свое заседание и нет никаких причин лепить вместо него временную контору.