Косыгин

В документе подробно описывается процедура рассмотрения дел и мера наказания: объявить общественное порицание обвиняемому; объявить общественный выговор; просить КПК об исключении из партии или переводе в кандидаты в члены ВКП(б); просить Совет Министров Союза ССР и ЦК ВКП (б) о снижении в должности или снятии с работы в связи с несоответствием занимаемой должности; передать дело следственным органам для направления в суд в уголовном порядке. На одном из заседаний Суда чести рассматривали дело министра пищевой промышленности Зотова и зам. министра Попова. По просьбе Косыгина там побывал Горчаков. В докладной записке он написал, что их допрашивали четыре с половиной часа, причем Зотов часто сбивался, отвечал невпопад, что вызывало смех в зале. А зал был переполнен. Как писал Горчаков, на суде присутствовали все министры и руководители центральных учреждений. «Кроме того, присутствовало 600 человек рабочих пищевой промышленности союзных республик и 200 человек рабочих пищевой промышленности г. Москвы». Зотову, рассудил Горчаков, после такого спектакля не сдобровать. И точно — в августе 1949 года его отправили в отставку. Вернулся он к своим министерским обязанностям лишь в правительстве Косыгина.

Суды чести еще продолжались, но вся эта затея уже казалась вождю ненужной. Стоит ли чикаться с порицаниями и выговорами, если сразу можно «в уголовном порядке»? Именно по такой схеме разворачивалось «ленинградское дело».

Ленинградское дело

Н. Вознесенского, первого зама Сталина в правительстве, председателя Госплана, члена Политбюро, А. Кузнецова, секретаря ЦК ВКП(б), М. Родионова, Председателя Совмина РСФСР и других (всего судили около 200 человек) обвинили в попытке антиправительственного заговора и измене Родине. Седьмого марта 1949 года ЦК ВКП(б) утвердил постановление Политбюро ЦК ВКП(б): «В связи с постановлением Совета Министров СССР от 5 марта с.г. о Госплане СССР — вывести т. Вознесенского Н. А. из состава Политбюро ЦК ВКП (б)». Следующий пункт в этом же протоколе «О т.т. Кузнецове А. А. и Родионове М. И.: «Освободить т.т. Кузнецова А. А и Родионова М. И. от обязанностей членов Оргбюро ЦК ВКП(б)».

Кто бы мог подумать о таком повороте судьбы! Всего два года назад ЦК принял предложение самого Сталина: «ввести в состав членов Политбюро ЦК ВКП(б) тов. Вознесенского Н. А.». Всего год назад Кузнецов докладывал пленуму о наркоме авиапромышленности Шахурине: «Также вносится предложение вывести из состава членов ЦК Шахурина. Он осужден, сидит в тюрьме». В протоколе пометка: «Голоса с мест. Правильно». Тогда же одним махом расправились с маршалом Жуковым. Докладывал Жданов: «Он, по моему мнению, рано попал в Центральный Комитет партии». Больше ничего по существу не сказал товарищ Жданов, но проголосовали за его предложение единогласно. Досталось Ивану Михайловичу Майскому, академику, известному дипломату, послу СССР в Великобритании в 1932–1943 годах, затем заместителю наркома иностранных дел, участнику Крымской и Берлинской международных конференций. «Малопартийный человек», — молвил о нем Жданов.

Постановление о Вознесенском, принятое опросом членов ЦК ВКП(б) от 7 марта 1949 года, первоначально должно было быть подписано Сталиным. Он перечеркнул слова «Секретарь ЦК» и написал: ЦК ВКП(б) (РГАНИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 20. Л. 227). Документ разослали членам и кандидатам в члены Политбюро: т.т. Андрееву, Берия, Булганину, Ворошилову, Кагановичу, Косыгину, Маленкову, Микояну, Молотову, Сталину, Хрущеву, Швернику. Отдельной строкой — тов. Вознесенскому.

За месяц с небольшим до этого Маленков и Берия предлагали Сталину создать Дальневосточное и Среднеазиатское Бюро ЦК ВКП(б) и направить туда соответственно Кузнецова и Вознесенского. 28 января 1949 года Политбюро приняло решение: «В связи с утверждением тов. Кузнецова А. А. секретарем Дальневосточного Бюро ЦК ВКП(б) освободить его от обязанностей секретаря ЦК ВКП(б)». На этом затея с бюро и завершилась. Стражи законности из Комиссии партийного контроля доложили, что «в Госплане СССР на протяжении ряда лет в период работы Вознесенского Н. А. председателем Госплана пропало большое количество секретных документов, составляющих по своему содержанию государственную тайну». Далее в записке говорилось о кадрах:

«…в аппарате Госплана оказалось много лиц, не внушающих политического доверия, привлекавшихся органами советской власти к судебной ответственности за политические преступления, поддерживающих сомнительные связи с родственниками, проживающими за границей. При таком положении в Госплане СССР нет гарантии, что пропавшие документы не попали в руки агентов иностранных разведок».

Наверное, и в самом деле в бумагах Госплана не было должного порядка, но уж к агентам иностранных разведок они точно не попали. Иначе не было бы этой оговорки: нет гарантии… А кто может дать такую гарантию? Но вывод следовал самый суровый.