Косыгин

Косыгин не просто завелся. Он поручил кардинально разобраться в экономических проблемах большого индустриального города, типичных не только для Запорожья, и подготовить решения. Разве не то же происходило в Нижнем Тагиле, Магнитогорске, Новокузнецке?.. В Запорожье раньше, чем во многих других промышленных центрах, занялись охраной окружающей среды. Может быть, и потому, что среда здесь удивительно как хороша, и люди подобрались — казак к казаку. Среди тех, кто точно в установленный срок докладывал председателю правительства предложения, был и Григорий Петрович Харченко, в ту пору председатель Запорожского горисполкома, а ныне — вице-президент Российского союза товаропроизводителей. Это была его единственная встреча с премьером и запомнилась она деловой обстановкой, дотошным интересом Косыгина к деталям проекта. Новые очистные сооружения замкнутого цикла включили в план капитального строительства Минчермета. Привели в порядок Днепр, взялись за выбросы в атмосферу… Но я далеко забежал вперед.

…Накануне «смотрин» Казанец отдыхал в Алуште. Там же в это время загорал Леонид Ильич. Он позвонил Казанцу:

— Чем занимаешься?

— Отдыхаю, Леонид Ильич.

— Можешь приехать ко мне? Приезжай, поохотимся, поужинаем.

Охота, правда, не удалась. А вечером, за ужином, Леонид Ильич спросил Казанца, как он смотрит на реорганизацию управления народным хозяйством, возвращение к министерствам.

Казанец, в общем, высказался в поддержку совнархозов. На Украине, где было семь мощных экономических районов, они, по его мнению, сыграли положительную роль. Он приводил убедительные примеры, в частности, по Донецкому совнархозу, который объединил Донецкую и Луганскую области. Это была мощная структура, располагающая кадрами, ресурсами, финансами. Все можно было решать на месте, а когда требовалась помощь других областей или республик, обращались в партийные органы. Прокатный стан «1700» на металлургическом заводе имени Ильича в Жданове (ныне Мариуполь) построили за 18 месяцев. Я, говорил Казанец, больше таких темпов не встречал.

— А вот Дмитрий считает иначе, — заметил Брежнев, кивая на Устинова, который молча слушал их беседу. — Он за министерства.

— Конечно, — сказал Казанец, — Дмитрий Федорович ведь еще до войны был наркомом…

А тогда, мог добавить Иван Павлович, всем правил Кремль. С республик, областей, краев только спрашивали. И до войны. И добрый десяток лет после нее.

Характерный пример привел в своих записках Нуриддин Мухитдинов, член Президиума ЦК, секретарь ЦК КПСС. «В самом начале 1954 года меня пригласили на заседание Совета Министров СССР для обсуждения проектов народ- нехозяйственного плана и бюджета. Мы, представители республик, начали высказывать свои замечания, пожелания, излагать наболевшие проблемы.

Однако председатель Госплана СССР Г. П. Косаченко сказал:

— Данный проект, включая разбивки по республикам, одобрен Президиумом ЦК. Документ приняли единогласно».

И нечего, мол, вам высовываться. Перемены в системе управления при Хрущеве на деле означали расширение прав республик, краев, областей. Предприятия целого ряда отраслей, говоря любимым ельцинским словечком, перешли в их юрисдикцию. Москва на глазах теряла нити управления.

— Словом, будем еще обсуждать, — закончил встречу в Алуште Брежнев.

Обсуждение продолжилось на сессии Верховного Совета СССР. Здесь исход был ясен: страна возвращается к отраслевой структуре управления экономикой. Брежнев и Косыгин предложили Казанцу возглавить Министерство черной металлургии. В Минуглепром пришел Борис Федорович Братченко — горный инженер, в прошлом — начальник участка, директор шахты, управляющий трестом, комбинатом, председатель Карагандинского совнархоза. Даже по этим коротеньким биографическим данным видно, что в правительство отбирали профессионалов.

За кремлевскими переменами, как всегда, внимательно следили на Западе. Вот что пишут в своей книге «История России. 1917–1995» два именитых автора М. Геллер и А. Некрич: «На этот раз сомнений не было: к власти пришли инженеры. Не имело значения, что большинство из членов Политбюро, получивших в далекие годы юности инженерные дипломы, никогда не работали по специальности, сразу же выбрав профессию партийного работника. Посол ФРГ в Москве не находит слов для выражения своего восхищения «технократами в лучшем смысле этого слова» Косыгиным и Громыко. «Технократы», «менеджеры», консерваторы — так видит Запад администрацию Брежнева».