Кот

Тут он вырывается и кричит, что победил. Все кодло, естественно, вписывается за него, все чернозадые. Болельщики. Юрца совсем оттеснили. Тагир мне говорит - давай шампанское или бабки, вот он щас сходит и будем вместе выпивать. Я отвечаю: с какого бы?.. А он, мол: я победил. Я говорю: ничего себе победил! Это ничья, ты мне руку не до конца разогнул! Он заводится, эти его подзуживают, я тоже чего-то там... - пьяный. Он говорит, ты не мужик, слово не держишь, проспорил, а бутылку зажал. Таких, дескать, наказывать надо. Достает ножик-бабочку, раскрывает веером в воздухе и говорит: я тебя щас порежу.

Тут меня зацепило. Ах ты, думаю, козел, ты ж ни одного слова русского нормально произнести не можешь, а выделываешься, как султан в гареме, ну давай, попробуй-ка, тварь. В башку стукнуло, тормозов никаких. Я тогда в длинном плаще был. И почему-то, хоть и холодно, он у меня был расстегнут. Ну, я этому прямо в глаза смотрю, и такая злость во мне, что разорвать могу просто руками. Но сдерживаюсь. Распахиваю плащ и делаю шаг. Вплотную. И говорю, негромко, без интонаций:

- Ты если нож достал - бей. Но если промажешь, падла, и я жив останусь, я тебя прямо тут, голыми руками порешу. Понял? Ну давай.

И стою молча, с распахнутым плащом, и в глаза ему смотрю со всей ненавистью, какая во мне есть. Он сначала пытался тоже мне в глаза смотреть, ответно, а потом вижу: стухает, начинает менжеваться, все, думаю, сдох, хлипкий попался. Тагир... блин. Кошак ты дрипаный, а не Тагир. Смотрю, он уже хихикает - вроде это шутки были. Засуетился, мне нож свой протягивает, рукояткой вперед, и говорит:

- Ну ты мужик!.. Уважаю. Держи, братан, забирай себе. Типа, не обделался.

Я на нож не смотрю - смотрю ему в глаза. Не нужен мне, говорю, нож твой.

Он особо не настаивал. А вокруг все расслабились, закаркали, еще минута, и можно было бы сваливать. Смотрю, Юрец рядом появился. Его все время до этого от меня отгораживали. И вроде все уже кончилось. Но тут...

Этот момент - точно как в американском кино. Штамп для боевиков. Появление героя. Повисает напряженная тишина, толпа медленно расступается, от палаток светит прожектор, раньше он мужиками был закрыт... А на ступеньках, которые между палатками, появляется силуэт и раздается голос, как у медведя:

- Ну и чего тут происходит?

Честно говоря, я слегка обделался. А Тагир вдруг опять засуетился, но уже по-другому - понял, что подмога пришла. Моментально забыл свой позор с ножом, стал юлить, бегать от меня к этому, который пришел, и скулить: мол, Арсен, я у него выиграл, а он не хочет шампанское отдавать, ну и все такое.

Этот Арсен грузно сходит со ступенек, вальяжно подходит и смотрит мне в переносицу. И сопит. Как бык. Рожа у него - мама моя дорогая! Ну, убийца. Маньяк. Как в каком-то кино девушка одна сказала писклявая: этот убийца просто маньяк! Глаза тяжелые, кепка серая, толстая такая, по самые брови, лицо тоже серое, мясистое, небритый, а щетина аж синяя. Но наш, русский. Тогда почему Арсен?

И вот он на меня смотрит, и я понимаю, что это кранты. А он говорит:

- Ты ему шампанское должен. Отдай.

Я начинаю что-то путано объяснять, дескать, это все брехня, ничего я никому не должен. Вокруг галдят, шум стоит. Арсен всех раздвигает, пальцем берет меня за карман и отводит чуть в сторону, к чугунной ажурной оградке, которая вокруг сквера этого, ну на Сухаревке. Ладно, говорит, рассказывай.

Я совсем смутился, стал на жалкой фене... Про понятия вякнул. Он зацепился. А ты, говорит, хочешь по понятиям побазарить? За тобой кто стоит? У меня в мозгу компьютер чик-чик-чик - считает. Я ему выдаю через тройку секунд, что, дескать, не могу называть имен, но намекаю, что имена эти - не фуфло, а сам лихорадочно пытаюсь вспомнить хотя бы одного преступного авторитета, слышал же тысячу раз от старшего-среднего. Ну не держатся такие вещи в памяти! А громила вдруг расстегивает штаны и, продолжая говорить, чуток отворачиватся и пускает шумную струю на эту оградку ажурную. Я отворачиваюсь и отхожу в сторону. Он тут же реагирует, цедит сквозь зубы:

- Я с тобой разговариваю. Стой здесь.

Тут я опять разозлился, снова у меня крышу снесло, и я ему нагло так, в его же тоне отвечаю:

- Ты, - говорю, - поссы сначала, а потом мы с тобой поговорим. Может быть.

И ухожу в сторону. Не торопясь. Он закончил, подходит, чувствую, сейчас убьет. И вдруг, сам не понимая, что делаю, беру я его за рукав, как он меня недавно за карман, аккуратно, и отвожу в сторону. Что конкретно я там говорил, не помню. Кажется, давил на национальную гордость великороссов. Но не лебезил, это точно. Вдруг Арсен меня обрывает, уже не грубо, нормально обрывает, скорее, прерывает и кричит пацанам (мы уже далековато с ним отошли):

- Эй ты, как тебя... отпусти этого очкана. Слышь ты, ботаник, иди сюда.

Это про Юрца - его там опять прижали, он все порывался мне на помощь прийти. Юрец подходит к нам. А Арсен вдруг улыбается, причем хорошо так, по-доброму, и начинает с нами знакомиться: