Кот

Я не обращая внимания на воинственно настроенную сестру, взяла его за ручку:

– Кирюша, это называется флейта, пойдем я тебе покажу.

Катюша радостно запрыгала на одной ноге.

– Я тоже хочу,– кричала она радостно следуя за нами.

      Мы устроились на диване, и я достала флейту. Дети как завороженные смотрели на то, как я одеваю мундштук и подношу флейту к губам. Музыка плавными вихрями пронеслась по квартире, дети замерли. Я даже не ожидала такого эффекта. Два неспокойных человечка, сидели сейчас смирно и ловили каждое движение звука. Я закрыла глаза и музыка, нежно подхватив меня, несла все дальше и дальше. Вспомнила кота и его печальную историю, мужчину из своего сна и поймала себя на мысли, что играю ту самую печальную мелодию, которую он наигрывал на большом рояле. Я словно видела, как мы играем вместе. Он вступал, я подхватывала и неслась вперед, а он вновь и вновь догонял меня, все так же улыбаясь. Мелодия словно сливалась, переплеталась в моей голове в красивую тонкую спираль и вилась вокруг меня извилистой змейкой. Она была живой, яркой, очень нежной и грустной. Я отняла флейту от губ и открыла глаза. Передо мной стояли все, Ольга, Андрей, дети и молчали.

– Гармония,– выдохнула тихо сестра.

      Андрей как ошарашенный смотрел удивленными глазами, словно увидел во мне что-то впервые. Дети весь вечер приставали, что бы я еще сыграла, и постоянно спрашивали что-то о музыке. Позже, после ужина, мы мыли посуду и протирали ее сухими вафельными полотенцами. Ольга все время о чем-то сосредоточенно думала и ее красивые руки, словно жили сами по себе, делая все на автомате. Она повернулась ко мне и внимательно посмотрела на меня:

– Ты влюблена?

      Как гром среди ясного неба. Мне словно за шиворот вылили чашку холодной воды.

– Нет, – резко и слишком поспешно оборвала я, и принялась еще тщательнее и усерднее брызгать во все стороны водой, оттирая посуду губкой. Сестра молчала, и я затылком чувствовала ее тяжелый взгляд.

– Почему ты не хочешь мне рассказать правду?– тихо спросила она.

– Да потому что рассказывать мне нечего.

      Оля подошла ко мне вплотную и просто обняла меня за плечи. Мы стояли молча и слегка раскачивались.

– Ты стала совсем взрослая. Мне кажется, что еще совсем недавно, папа кормил тебя кашей с ложки, и ты любила рвать мои ноты. Ты уже тогда смотрела на меня, очень разумными глазами. Что уж говорить о том, что и сейчас ты сама решаешь все свои вопросы и проблемы. Как же быстро ты выросла. Когда мы только ехали сюда, я много думала о том, что могу тебе сказать как твоя сестра. Но вот теперь стою с тобой, а сказать мне совершенно нечего. Ты молодец. Мы все за тебя переживаем не только потому, что боимся, твоих ошибок, потому что ты наша. Ты часть семьи, как бы далеко ты не удрала от нас, ты все равно будешь наша. Вот посмотри на папу и маму. Мне кажется, что они сто лет вместе. Он столько терпит, да и ей достается. Вместе они и не разбежались именно потому, что все мы семья. Это больше, чем муж и жена, это сильнее чем привычка, это родные люди. Вместе они живут уже намного дольше, чем жили с родителями, они все строили вместе. Есть много-много оговорок. У нас у всех не просто. Я, например, помню то время когда были только я и мама. Потом пришел к нам отец, потом появилась ты, и мне тоже было не просто делить свое сердце всякий раз, делить маму с вами. Но все же, не смотря ни на что, мы стали семьей.

– К чему все это? Зачем ты мне все это говоришь?– тихо спросила я.

– Потому что, тебе пора тоже устраивать свою семью. Конечно, бывать у родителей не помешает, хотя бы раз в год.

      Я не знала, стоит ли ей говорить что-то или напротив молчать. Но мне было очень уютно внутри, когда она вела себя вот так, как нормальный человек. И, наверное, я ее люблю все-таки.

      Вот настал день, когда они уезжали. Андрей суетился все утро, собирая вещи и разбрасывая все заново. Ольга смотрела на него с иронией, дети бегали, играли, но даже их настроение было пропитано тревогой. Мне было очень жаль, что они исчезают вот так быстро. Внутри было щемящее чувство неясной тревоги. Уезжать всегда проще. Тяжелее тем, кто остается, провожает. Я стояла в те последние минуты, до того как их унесет в свой привычный круг комфорта и не знала куда себя деть. Все когда-то заканчивается. Наверное, поэтому я не люблю эти расставания. Ничего не изменится. Они уедут, завтра в это время буду пить кофе на кухне у окна. Потом я стану находить забытые гостями мелочи и это станет как-то успокаивать, потому что примета обещает, что они вернутся снова. Сколько мы всего придумываем, чтобы успокоить себя, и не важно, что это. Бросаем ли монеты в фонтан или море, присаживаемся перед дорогой, плюем через плечо – все это только что бы успокоить себя. Настоящие прощания обходятся без примет, да и в настоящих встречах приметы не работают.