Кот госпожи Брюховец

Госпожа Брюховец протянула руку для поцелуя. Детектива охватило внутреннее ликование: эта истязательница в конторе больше не появится. Бричкин с чувством поцеловал вырез в ажурной перчатке и шаркнул маленькой ножкой.

– Надеюсь, наша разлука будет недолгой, – вполголоса, выразительно произнесла мадам Брюховец.

Бричкин с упавшим сердцем переспросил:

– Разлука?

Потрясение, отразившееся на лице Софро-на Ильича, владелица первого кота, поселившегося на Луне, поняла по-своему.

– Не огорчайтесь, дорогой. Крепитесь. Долг меня зовет. Завтра я отправлюсь с мужем в Париж.

– И... и... и... что вы там собираетесь делать?

– Как что? – Госпожа Брюховец подняла брови вверх. – Заставлю французов во втором снаряде, который они отправят на Луну, доставить Василию куриные крылышки в сметане!

Глава 26

– Странная история, – сказал задумчиво профессор Муромцев, раскрыв драгоценный чемодан с плавиковым шпатом и перебирая свои сокровища. – Кто-то из ваших общих друзей, вероятно, подшутил над доктором Коровкиным и отправил ему от моего имени бандероль. Ручаюсь головой, что никакого шпата и никаких фторсодержащих материалов там нет.

Мура пристроилась в кабинете на кушетке и наблюдала за отцом. После ночных треволнений спать легли поздно, и поэтому поздним было и пробуждение. За завтраком Глаша настойчиво напоминала, что их родные на «Вилле Сирень» тревожатся. Пора ехать на дачу, успокоить домашних.

Мария Николаевна размышляла, стоит ли сейчас звонить на квартиру доктора Коровкина? Она предполагала, что друг семьи лег спать позже их и, верно, еще не встал. Ждала она известий и от Софрона Ильича Бричкина. Настроение у нее было прескверным – неужели она не справится с первым самостоятельным расследованием, неужели у нее нет никаких способностей, и проклятый кот Василий так и не будет найден? А что, если сумасшедшая матрона имела в виду не простого кота, а наглого бандита по кличке Васька-Кот?

– Барышня, вас просят к аппарату. – Глаша старалась выказать максимально возможно равнодушие, хотя любопытство ее распирало. – Господин Ханопулос.

– Какой еще господин Ханопулос? – сдвинул брови профессор Муромцев.

– Коммерсант из Крыма, грек, – пояснила на ходу Мура.

Профессор решительно последовал за дочерью в гостиную: он не сомневался в своем отцовском праве знать, с кем в его отсутствие общается несовершеннолетняя дочь. Он не считал это подслушиванием.

Мура смущенно приложила трубку к уху.

– Мария Николаевна, добрый день. Рад вас слышать. Как почивали?

Грек задавал вопросы так громогласно, что Мура видела по лицу отца: содержание разговора для него не останется тайной.

– Благодарю вас, превосходно.

– Но тогда мы должны сегодня непременно посетить Эрмитаж! Вы обещали!

– К сожалению, господин Ханопулос, я не смогу составить вам компанию. Сегодня ночью вернулся отец, и мы отправляемся на дачу.

– Как на дачу? А я? Мне будет очень одиноко!

Мура покраснела и, взглянув на сардонически улыбающегося отца, пролепетала:

– Придется вам, уважаемый Эрос Орестович, найти себе иных спутников для похода в Эрмитаж.

– Нет, я не согласен! – возопил Эрос. – Сейчас же еду к вам, представьте меня вашему батюшке. Уверен, он доверит мне вас и вашу честь!

Профессор побагровел.

– Нет-нет, господин Ханопулос, – заторопилась струхнувшая Мура, – невозможно. Папа очень занят. Прошу вас, не смущайте его всякими пустяками.

– Это не пустяки! – сопротивлялся Эрос. – Ничего слышать не хочу! Сию же минуту еду к вам!

На другом конце провода опустили трубку.

– Дорогая, извини, что я вмешиваюсь в дела взрослой дочери. Но раз уж мне суждена встреча с твоим пылким поклонником, могу ли я получить некоторые разъяснения?

Вернувшись с отцом в кабинет, Мура, упуская некоторые ненужные подробности, вроде сиреневых носков, рассказала отцу историю своего знакомства и встреч с сыном известного ковроторговца.

– Морфинист? Кокаинист? – Мысль профессора заработала аналитически. – Зачем ковроторговцу медикаменты?

– На морфиниста он не похож. –Мура задумалась.

–А какое отношение ты имеешь к компании Родосского?

– Мы с доктором Коровкиным познакомились с ними в Воздухоплавательном парке.

– И этот самый Ханопулос тоже?

– Нет, папочка, Эроса Орестовича там не было.

– Ничего не понимаю, – сдвинул брови профессор, – так какого же черта он делал на отпевании? Преследовал тебя?

– Как ты мог такое подумать! – Мура старалась отвести от грека подозрения, которые, видимо, клубились в отцовском мозгу. – Он же христианин.

– Не верю в христианство греков, – усмехнулся профессор. – Слишком сильна в них языческая струя. Поскреби грека, найдешь язычника. Даже имечко у него языческое.

– Но он же не виноват! – сказала осторожно Мура.

– Защищаешь... А нет ли здесь какой-нибудь интрижки? Не пытается ли он тебя охмурить?

Покрасневшая Мура возразила:

– Возможно его связывают какие-то дела с компанией Пети. Скорее всего, его интересует господин Глинский из Эрмитажа.