Кот и хозяин. История любви. Продолжение

Если в Провансе говорят «немного по-английски», это действительно означает «немного». Месье Ребат, худощавый мужчина с темными усами, знал, как несколько нервно, но абсолютно очаровательно сказать «Привет» и «Пока», но больше ничего. При этом управляющий был чрезвычайно мил и очень хотел помочь. Он вместе с нами стал заполнять бланки. Пятиминутное дело превратилось в напряженный многочасовой труд из-за моего свободного французского и отличного английского месье. Управляющий помог выбрать наиболее удобные и выгодные формы обслуживания, объяснил, как выписывать чеки и даже рассказал о французской банковской системе, более совершенной, чем американская. Когда выписываешь чек во Франции, никто не просит предъявить документ, удостоверяющий личность. Нет необходимости показывать водительское удостоверение или кредитную карту, процесс выдачи чека аналогичен оплате наличными. Месье Ребат сказал, что во Франции не подделывают чеки, здесь нет системы кредитования (одна из причин, почему дебетовое сальдо страны не исчисляется сотнями триллионов долларов, как в других странах). Если француз расплачивается картой, деньги списываются непосредственно с его счета. Если клиент подделает чек, он на год лишится всех банковских привилегий, другими словами, просто не сможет жить. Кажется, помимо прочего месье Ребат запретил нам пить вино, смотреть фильмы с Джерри Льюисом [20]и есть перевернутый пирог с яблоками в карамели. Однако не могу утверждать, принимая во внимание поверхностное знание французского языка. Внимательно выслушав объяснения, мы решили не шутить с банками Франции, положили на счет приличную сумму и получили чековую книжку. Месье Ребат шутливо спросил, не понадобится ли Нортону отдельная чековая книжка, на что получил отрицательный ответ. Дело было сделано. Поблагодарив управляющего, мы встали и направились к выходу. Месье Ребат взял меня за руку и очень мягко спросил: «Месье, пожалуйста, скажите, почему вы выбрали именно наш банк?»

Я указал достаточно простую причину. «Лионский кредит» — самый удобный банк, имеет филиалы по всей стране. Более того, ближайшее отделение в Кавайоне. Самый крупный банк, самый лучший и самый близкий. Вот и все!

Месье Ребат с несчастным видом закивал головой. Он, конечно, не производил впечатления крупного мужчины, но начал еще сильнее съеживаться у нас на глазах.

— Я так и думал, — вздохнул он.

— Есть проблемы? — спросил я. На самом деле мне было не очень интересно, но я чувствовал, что просто обязан задать этот вопрос. И не ошибся.

— Это не «Лионский кредит», месье.

— Не «Лионский кредит»? Но вывеска…

— Это «Лионский банк».

Мы с Дженис переглянулись, Нортон отказался даже смотреть на нас. «Разве это не одно и то же?» — спросил я, стараясь держать себя в руках и не выглядеть жалко.

Месье Ребат покачал головой и с тоской посмотрел на нас, а затем с еще более несчастным и удрученным видом сказал: «Еще не поздно все отменить. Я пойму». В глазах Дженис заблестели слезы, она практически влюбилась в месье Ребата, оценила его доброту и внимательность. Итак, поколебавшись несколько секунд, мы покачали головами и смело заявили: «Ни в коем случае! „Лионский банк“ — наш банк». Сотрудники готовы были устроить праздничный парад. Не знаю, когда последний раз банк обслуживал клиента, но к нам отнеслись очень тепло и душевно. Месье Ребат пожал Дженис и мне руку, погладил Нортона и рассыпался в благодарностях. Затем он с гордостью провел нас по банку (экскурсия длилась ровно четырнадцать секунд), представил сотрудникам, те ошеломленно смотрели и не могли поверить, что мы действительно вложили деньги в их «скромный», не побоюсь этого слова, бизнес. Впервые для банка наступили великие перемены.

Очередной переполох был вызван приездом Норма из Нью-Йорка. Мой друг хотел обменять американские доллары на франки. Что тут началось! Клянусь, банковские работники даже не знали обменного курса! Я три раза переспрашивал и не верил собственным ушам. Затем началась беготня и суета в поисках денег для обмена пяти сотен долларов. Валюту искали везде: в ящиках, в кабинетах, под документами. Наконец наскребли достаточную сумму во франках и с гордостью протянули деньги Норму.

Каждый раз, когда мы приезжали в банк, месье Ребат выходил из кабинета, широко улыбался, пожимал руки, интересовался здоровьем. Затем он, по обыкновению, дарил ручку или календарь. Кстати, кому-нибудь нужны шесть настенных календарей с изображением «Лионского банка»? Знакомые удивлялись, узнав, в каком банке мы храним деньги, но в остальном все было хорошо. На самом деле ни Дженис, ни меня нигде так качественно и настолько душевно не обслуживали, что еще раз подтверждается гениальным высказыванием кого-то из спортивной элиты (точно не помню): «Лучше быть счастливым, чем хорошим».