Кот и кореец

Выглядели они довольно комично – высокий рыжий Марк и маленький светловолосый Лис. Из зала послышались редкие хи-хи.

Музыка началась вновь, на этот раз со словами. Пели на английском, а не на корейском.

И троица на сцене начала синхронно двигаться: вскидывать руки к голове, поднимать колени, меняться местами – так, что в центре оказывался то один, то другой.

Как они вообще смогли это выучить! Столько движений! Почти все зрители достали телефоны и восхищенно перешёптывались.

Когда песня закончилась, зал взорвался аплодисментами. Кира хлопала так громко, что отбила ладони. Юля, Лис и Марк поклонились.

В зале зажёгся свет, и часть зрителей встала со своих мест. На сцене снова появилась девочка-торт.

– Вот и конец, а кто смотрел наш концерт, тот молодец! – весело завопила она.

Ещё несколько человек в зале встали, явно собираясь направиться к выходу.

– Подождите! – вдруг произнёс Лис, аккуратно взяв микрофон. – У нас сюрприз! Ещё один номер! О нём вообще никто не знает!

– Как ещё один? – послышались шепотки из зала. – Сказали же – конец. После корейского танца есть идём…

– Наш друг Павел Пак из 11 «В» исполнит песню «Держаться за тебя», – объявила Юля.

– Чего?! – вырвалось у Киры.

Зал загудел. Зрители заинтригованно переглянулись и снова опустились на свои места.

Троица убежала за сцену. Секунд десять ничего не происходило. Но вот свет снова выключили, послышалась неторопливая мелодия. На сцену вышел Пак с микрофоном. Держал его так крепко, будто хотел сломать, – даже костяшки побелели. На Паке была спортивная форма: белые боксёрки, красная майка и шорты – в таких обычно выступают на соревнованиях.

Он шумно вздохнул и запел. Точнее, правильно было сказать завыл, не попадая ни в одну ноту.

Но в зрительном зале не раздалось ни единого, даже маленького смешка.

Юля, Лис и Марк тихонько вошли через боковую дверь и встали рядом с Кирой. Она бросила на друзей растерянный взгляд.

– Господи, что у него с произношением, – выдохнула Юлька и скривилась, будто съела лимон. – Это не корейский… Это… Жуть!

– Не, не буду его больше «Би-ти-эсом» называть, – ошарашенно произнёс Огурцов. – Те хоть петь умеют…

– Как называется чувство, когда позорится другой, а стыдно тебе? – Юлька закрыла ладонями уши.

– Испанский стыд! – радостно подсказал Лис.

– Это не испанский… Это корейский стыд, – произнесла Юлька горестно. – Боже, а я ведь ему с песней помогала…

Кира тем не менее смотрела на сцену не отрываясь. На то, как Пак произносит слова на незнакомом ей языке, как не попадает в ноты, как испуганно уставился в одну точку – куда-то вдаль.

И не испытывала вообще никакого стыда – ни корейского, ни испанского, ни русского. Хотелось улыбаться – не смеяться над Паком, а просто по-доброму улыбаться. И выдохнуть – впервые за неделю. И поправить Паку упавшую на глаза чёлку.

– Сможем ли мы когда-нибудь полюбить друг друга? Будет ли это любовь? – быстро прошептала Юлька Кире на ухо. – Это я тебе последние строчки перевожу… Хотя он вместо «будет ли это любовь» спел что-то вроде «будет ли это человек»… Или… Честно говоря, я вообще не знаю, что он сейчас спел.

Песня закончилась. Повисла секундная пауза, а потом все громко захлопали. Кто-то даже крикнул «красавчик».

Пак театрально раскланялся, а потом замер с микрофоном, пытаясь найти кого-то в зале глазами.

– Да тут она! Бро, ты слепой, что ли! – заорал Лис.

Пак кивнул ему и тут же посмотрел на Киру. И вместе с ним на Киру посмотрел весь зрительный зал: и директриса, и лысый физрук, и девочка-торт, выглянувшая из-за кулис, и Анжелика-Вероника в нарядных белых рубашках, и задние ряды, и передние.

– Эту песню я спел для девушки, которая мне очень нравится, – произнёс Пак. – Долгое время я пытался убедить себя, что мы просто друзья. И… Как-то что-то ничего не вышло, короче… Кира, давай встречаться!

В абсолютной тишине Кире показалось, что десятки взглядов жгут ей лоб и затылок, а грязные кроссовки вросли в деревянный паркет. И теперь она – статуя, которая не может ни пошевелиться, ни сделать вдох. Даже зрачки не двигаются – хочешь моргнуть, а никак. Захотелось привычным жестом накинуть капюшон толстовки, но руки налились свинцом.

Актовый зал несколько минут жужжал, как растревоженный улей, и наконец захлопал.

– Как романтично! – пискнули позади Киры.

– Мужик! – прокричали басом откуда-то слева.

Пак поклонился ещё раз и исчез за сценой. Кира, наконец, очнулась от своего оцепенения.

– Вы знали, да? – спросила она.

– Даже я знал, – буркнул Огурцов. – Мы все боялись, что ты не придёшь… Или что кто-то узнает и скажет тебе заранее. Вот, даже танцевать пришлось.

– Угу, чтобы ты захотела на нас посмотреть и точно пришла! – улыбнулась Юля.

– Кот, ну что ты молчишь, скажи хоть что-нибудь, а то даже я волнуюсь. – Лис легонько толкнул Киру в плечо.

Девочка-торт тем временем сказала короткую финальную речь. Все снова захлопали. Включился верхний свет, и школьники наконец повалили к выходам.

– Пойдём, он в коридоре уже, наверное. – Лис взял Киру за руку и потащил к двери. За ними поспешили Юлька и Огурцов.