Кот и полицейский. Избранное

Штабные офицеры сидели в неудобных позах, опираясь кто на ладонь, кто на локоть, с трудом противились искушению растянуться на земле и вздремнуть на солнышке; однако, стараясь показать перед генералом свое рвение, они записывали данные в блокноты, наносили на карты обстановку, то и дело обращались к одному из своих товарищей, который извивался возле угломера, и делали вид, что тщательно осматривают каждую складку местности, каждое отделение кое-как замаскированных солдат, которые с полным безразличием отступали на всех направлениях, словно генеральский карандаш, черкавший по карте, сметал их с лица земли.

– Нет никакого сомнения, что вся эта территория, на которой мы видим сейчас виноградники, будет превращена нашей артиллерией в мертвую зону, – продолжал генерал. – И как раз вон там, совершенно неприкрытый… уф-ф!.. Видите вы вражеского наблюдателя?

– Уже нанесен на карту, синьор генерал, – сейчас же вставил какой-то не в меру ревностный офицер. – Вот: отдельно стоящий сельский дом.

Однако генерал даже не взглянул на протянутую ему карту, а продолжал указывать на дом, возвышавшийся на холме. Джованнино и Серенелла прекрасно знали, что это домик старика Пауло, который разводит шелковичных червей.

– Это первая цель, которую нужно поразить, – заметил генерал, и офицер, стоявший возле угломера, сейчас же назвал какие-то цифры.

Дети посмотрели на дом старого Пауло и перевели взгляд на карандаш, которым генерал поставил на карте крестик. Громыхнул залп. Джованнино и Серенелла подскочили, и их тростинки стукнулись одна о другую.

– Что делает здесь эта парочка? – воскликнул чей-то голос, и ребята почувствовали, как кто-то схватил их за воротники. – Кто пустил этих проказников в район военных действий?

Джованнино и Серенелла, подпрыгнув на месте по-кошачьи, вывернулись из рук офицера и пустились наутек по дорожке; бежали они не слишком быстро, не оглядываясь и держа тростинки наперевес.

Они остановились только тогда, когда совсем запыхались. Вокруг сплошной стеной стоял камыш, громко шелестевший своими жесткими листьями, ярко-зелеными изнутри и тусклыми снаружи.

– Ой, вот где мы найдем себе хорошие ружья! – воскликнул Джованнино.

Однако радость, вновь охватившая мальчика, уже была не такой безоблачной, как прежде.

Они бросили свое старое оружие и стали прокладывать себе дорогу в камышах.

– Гляди, какая у меня! Какая хорошая!..

– А у меня выше…

Но все тростинки казались одинаковыми, и ни одна из них не была лучше тех, которыми они воевали сначала, и почему-то вдруг стало неинтересно представлять их ракетами, пулеметами, аэропланами.

Неожиданно камыш кончился, и открылись небо и море. Берег обрывами спускался к узким полоскам обработанной земли, защищенным от соли разложенными вдоль них рогожами, а дальше начинались круглые камни, за которыми волна за волной к самому горизонту поднималось море.

– Ур-ра! – что было мочи закричал Джованнино, бросаясь вниз по крутому склону. – В атаку! Под вражеским огнем!

– Ура! – закричала Серенелла и тоже побежала вниз, но почти сейчас же остановилась.

Остановился и Джованнино. Ему вдруг стало скучно. Он словно услышал свой голос со стороны, как будто кричал не он, а кто-то другой.

Но скоро он опять оживился.

– Мертвая зона! Идут танки! Все уничтожают! Даже трава не растет! – закричал он и покатился вниз по песчаному откосу. Однако сразу же подумал, что только дураки могут ломать себе кости из-за такой глупой игры.

И вдруг ни с того ни с сего обиделся на Серенеллу.

– Ты не умеешь играть, а так неинтересно!

– Почему не умею? А что я должна делать?

– Ты пулемет! Нет, ты пулеметное гнездо, а я должен тебя захватить!

– Та-та-та! Та-та-та! – затрещала уступчивая Серенелла, становясь на четвереньки.

– Сейчас я подползу к тебе, брошу в тебя ручную гранату, а потом упаду, сраженный. Смотри!

Он бросил в нее горсть листьев, потом схватился руками за грудь и упал на землю. Упал он хорошо, но даже смерть на поле битвы уже не приносила удовлетворения.

Серенелла сделала еще раза два «та-та-та», потом поняла, что нужно переменить роль, подошла к мальчику и сказала:

– Я – Слава! Слава, которая венчает павших героев…

Она склонилась над ним, как ангел, но он даже не посмотрел на нее, и вся эта игра показалась ей очень глупой.

Повесив головы, они уселись на землю, лениво срывая пучочки травы. До этого играть в войну было так интересно, теперь же все время вспоминались грустные глаза того солдата с вишневым листочком на губе и волосатые пальцы генерала, зачеркивавшие виноградники и дома. Джованнино изо всех сил старался придумать какую-нибудь другую игру, но о чем бы он ни думал, ему все равно вспоминались грустные глаза и волосатые пальцы.

Вдруг у него мелькнула новая мысль.

– Вот как будем играть! – крикнул он, вскакивая на ноги.

Рядом возвышалась стена, снизу доверху увитая жимолостью. Джованнино нашел кончик длинной лозы и осторожно вытянул ее, стараясь, чтобы она не оборвалась.

– Знаешь, что это такое?

– Что?

– Это фитиль. Он соединен с огромным зарядом тротила. И его подложили под штаб армейского корпуса.

– А мне что нужно делать?