Кот и полицейский. Избранное

Весь дом, от подвалов до чердака, пересекал лабиринт обшарпанных лестниц, которые, словно черные вены, тянулись в разные стороны бесчисленными ветками и веточками. На лестницы в самых неожиданных местах выходили двери антресолей и квартир. Тщетно стараясь как-нибудь приглушить зловещий топот своих сапог, полицейские гуськом взбирались по лестницам, безуспешно пытались расшифровать фамилии жильцов, нацарапанные на дверях, кружили и кружили по гулким галереям, на которые то и дело высовывались ребятишки и растрепанные женщины.

Среди полицейских был и Баравино, в таком же, как у всех, шлеме робота, отбрасывавшем густую тень на его затуманенные голубые глаза, не отличимый от остальных агентов, но терзаемый смутной тревогой. В этом доме, сказали ему, прячутся враги, враги полиции и всех благонамеренных граждан. И полицейский Баравино робко заглядывал в приоткрытые двери квартиры – ведь в каждом шкафу, за каждым косяком могло скрываться смертоносное оружие. Иначе почему бы каждому жильцу, каждой женщине смотреть на них с таким мучительным беспокойством? Если один из этих жильцов враг, то почему не могут быть врагами и все прочие? За стенами, выходящими на лестницы, по вертикальным колодцам мусоропроводов с грохотом проваливался вниз мусор. А что, если это не мусор, а оружие, от которого спешат избавиться?

Спустившись по лестнице, они попали в низенькую комнатку. За столом, накрытым клеенкой в крупную красную клетку, ужинала семья. Ребята заверещали. Только самый маленький из них, который ел, сидя на коленях у отца, не издал ни звука, а только враждебно посмотрел на пришельцев.

– Приказано обыскать квартиру, – сказал сержант, вытягиваясь по стойке «смирно», отчего на груди у него подпрыгнули разноцветные шнуры.

– Мадонна! Это у нас-то, у несчастных? У нас, которые честно прожили всю жизнь?! – воскликнула пожилая женщина, прижимая руки к груди.

Глава семьи, мужчина в майке, с широким открытым лицом, заросшим жесткой щетиной, продолжал кормить с ложечки своего малыша. Сначала он косо, пожалуй даже иронически, взглянул на полицейских, потом пожал плечами и снова занялся ребенком.

В комнату набилось столько полицейских, что им негде было повернуться. Сержант отдавал бессмысленные приказания и, вместо того чтобы руководить своими людьми, только мешал им. Каждую вещь, каждый плинтус Баравино осматривал, содрогаясь от ужаса. Этот человек в майке – вот кто враг! Даже если до этой минуты он не был врагом, то сейчас навсегда стал им, поскольку смотрит, как роются в его шкафах, как срывают со стен изображения мадонны и портреты покойных родственников. А раз он их враг – значит и дом его полон скрытых угроз. Значит, в каждом ящике комода могут быть спрятаны разобранные, но вполне исправные автоматы: если открыть дверцы буфета, то в грудь упрутся отточенные штыки винтовок; на вешалках, под одеждой, вероятно, висят отливающие золотом патронов пулеметные ленты, а в каждой кастрюле таится ручная граната.

Баравино неловко орудовал своими длинными худыми руками. Вот в одном из ящиков что-то звякнуло. Кинжалы? Нет, обеденные приборы. Вот с грохотом упал на пол школьный ранец. Что там, гранаты? Книги. Комната, отведенная под спальню, была так заставлена, что там негде было ступить. Две кровати, три раскладушки и еще два матраца, брошенные прямо на пол. В дальнем углу на кроватке сидел мальчик, у которого болели зубы. Увидев полицейского, мальчик заплакал. Баравино хотел было пробраться к малышу, чтобы успокоить его. А вдруг этот мальчишка – часовой, приставленный к замаскированному арсеналу? Вдруг под всеми этими кроватями – снятые с лафетов мортиры?

Слоняясь из угла в угол, Баравино уже нигде не рылся и ничего не искал. Он дернул какую-то дверь, но она не подалась. Уж не пушка ли там? Он сразу же представил ее себе, стоящую в комнате, вроде той, что была в доме, где он провел детство, представил себе букетик искусственных роз, торчащий из дула орудия, кружевные салфеточки, повешенные на его щит, невинные глиняные статуэтки, поставленные на коробку с прицельным устройством. Дверь неожиданно подалась. За ней оказалась не гостиная, а кладовка, заставленная ободранными стульями и ящиками. Динамит? Ага, вот! На полу Баравино разглядел следы колес. Что-то вывезли из комнаты через узкий коридор. Баравино пошел по следам. Оказалось, это был дедушка, торопливо кативший прочь в кресле на колесах. Почему с такой поспешностью удирает этот старичок? Может быть, под этим пледом, что закрывает его колени, спрятан топор? Подойдешь к нему, а он тебе одним ударом раскроит череп! Но нет, старичок спешил в уборную. А что там прячут? Баравино бегом бросился по галерее. Но тут дверь нужника распахнулась, и оттуда, прижимая к груди кошку, вышла девочка с красным бантом на голове.

Баравино вспомнил, что должен завязывать дружбу с детьми, чтобы выпытывать у них разные сведения.

– Киска, хорошая киска, – сказал он, протягивая руку, чтобы погладить кота, но тот прыгнул в сторону, едва не задев полицейского.