Кот, который читал справа налево (сборник)

– Я искал кошачью…

– Хорошо, хорошо. Значит, это выглядит так, словно Маунтклеменс убил человека, чтобы завладеть портретом дамы в короткой юбке. Что ты еще знаешь?

Квиллер, раздраженный бесцеремонностью Войцека, почувствовал, что его желание сотрудничать с ними ослабевает. Он сказал себе: «Пусть они сами раскапывают свои паршивые улики».

– Маунтклеменс, по-видимому, имел виды на миссис Ламбрет.

– Она сама тебе это рассказала?

Квиллер кивнул.

– Женщины всегда так говорят. Сама-то она интересовалась Маунтклеменсом?

Квиллер покачал головой.

– Запутался, – констатировал общительный Хеймс. – Итак, этот негодяй приехал домой, сделал харакири во дворике, после чего проглотил нож, чтобы скрыть доказательство самоубийства и бросить подозрение на бедную вдову. Передай мне, пожалуйста, масло.

Войцек бросил на своего партнера нетерпеливый сердитый взгляд.

– Однако, – сказал Квиллер холодно, – у Маунтклеменса есть алиби. – Он сделал паузу, подождав, какой будет реакция.

Кендал был весь внимание; Войцек вертел в руках ложку; Хеймс намазывал маслом еще одну булочку.

Квиллер продолжил:

– Ламбрета убили в шесть пятнадцать согласно электрическим настольным часам, которые остановились, но Маунтклеменс должен был в три часа улететь в Нью-Йорк. Я сам покупал для него билет на самолет.

– Билет ты ему купил, – сказал Хеймс, – но откуда ты знаешь, что он им воспользовался? Возможно, он обменял билет и улетел на семичасовом самолете, после того как в шесть пятнадцать убил Ламбрета… Забавная штука с этими часами, которые остановились в шесть пятнадцать. Они не были повреждены, просто вилку выдернули из розетки на стене. Убийца инсценировал ужасную драку: он положил часы на пол и отключил питание, таким образом точно зафиксировав время убийства. Если бы драка была подлинной и часы были сброшены на пол в разгаре борьбы, они, несомненно, были бы повреждены. Даже если предположить, что часы остались целыми, они продолжали бы идти. Правда, штепсельная вилка могла бы выскочить из настенной розетки в результате падения. Однако, если посмотреть на положение стола, на расположение розетки и место, где были найдены часы, сомнительно, чтобы такое падение могло отсоединить вилку случайно. Итак, очевидно, что убийца предпринял определенные шаги с целью зафиксировать время убийства, чтобы впоследствии иметь алиби, после чего улетел на более позднем самолете… Принимая во внимание все вышесказанное, делаем вывод, что ваш критик с его билетом на трехчасовой самолет действительно убийца.

– Мы запросим аэропорт, – сказал Войцек.

После того как детективы ушли, Квиллер и Лодж Кендал выпили еще по чашечке кофе, и Квиллер сказал:

– Ты говорил, что у Хеймса мозг работает, как компьютер. Нет уж, скорее как бетономешалка.

– Я думаю, он прав, – ответил Кендал. – Могу поспорить, что Маунтклеменс попросил тебя взять ему билет на самолет явно с целью подчеркнуть, что в три часа он улетает. Потом он улетел на более позднем самолете. Ламбрет без колебаний впустил Маунтклеменса в галерею после закрытия, и Маунтклеменс, вероятно, застал его врасплох и убил.

– С одной-то рукой?

– Он был высоким. Он подошел к Ламбрету сзади, схватил его за горло протезом и вонзил резец в незащищенное горло Ламбрета здоровой левой рукой. Потом создал беспорядок в офисе, отсоединил часы, повредил некоторые картины, чтобы оставить ложные улики, и улетел в Нью-Йорк.

Квиллер покачал головой:

– Не могу представить себе Маунтклеменса с резцом в руке.

– У тебя есть более правдоподобная версия?

– Есть одна, но она еще не выкристаллизовалась.

Однако с ее помощью можно было бы объяснить все три смерти… Что в этом пакете?

– Пленки, которые полиция конфисковала. На них ничего нет, только заметок по искусству. Они тебе нужны?

– Я отдам их Арчи, – сказал Квиллер. – И возможно, напишу что-то вроде некролога, который будет напечатан рядом с последней колонкой Маунтклеменса.

– Поаккуратнее выражай свои соболезнования.

Возможно, ты будешь писать некролог убийце.

Усы Квиллера упрямо топорщились.

– У меня есть предчувствие, что Маунтклеменс улетел на этом трехчасовом самолете, – сказал он.

Когда Квиллер приехал домой с пленкой под мышкой, было около восьми часов, и Коко встретил его возле двери нетерпеливыми криками. Кот был не в восторге от весьма небрежного расписания приема пищи.

– Если бы ты мог говорить, я не сидел бы в прессклубе так долго, – объяснил репортер, – и ты бы получал свой ужин вовремя.

Коко заложил левую лапу за правое ухо и дважды коротко лизнул левую лопатку.

– Я полагаю, ты можешь отлично объясняться, – задумчиво сказал Квиллер. – Просто я не всегда могу тебя понять.

После ужина кот и человек поднялись наверх к диктофону на столе критика, и Квиллер поставил одну из кассет. Резкий голос покойного Джорджа Бонефилда Маунтклеменса, еще более гнусавый из-за невысокого качества аппаратуры, заполнил комнату.