Кот, который читал справа налево (сборник)

Коко иноходью помчался по направлению к кухне, прыгнул на свое старое место на холодильнике, не нашел там подушки, пожаловался и спрыгнул вниз. С надеждой он обследовал угол, где обычно стояла его тарелка и мисочка с водой. Там ничего не было. Он мягко запрыгнул на кухонную плиту, где горелки дразнили его слабым запахом сваренного на прошлой неделе бульона. Отсюда Коко изящно перебежал к разделочной доске, движимый воспоминаниями о жарком, котлетах и домашней птице, обнюхал шкаф с ножами и сбил одно лезвие с магнитного бруска.

– Осторожно! – воскликнул Квиллер. – Ты можешь поранить лапу. – И повесил нож назад, на магнит.

Когда он выравнивал его относительно трех других ножей, усы подали ему сигнал, и Квиллер почувствовал внезапное желание спуститься вниз, во двор.

Он пошел в кладовую за фонариком. Интересно, почему Маунтклеменс спускался по пожарной лестнице без него. Ступеньки были опасными, с узкими площадками, обледеневшие.

Думал ли критик, что идет встречать Зою? Накинул ли он свое твидовое пальто на плечи? Спустился ли он вниз без электрического фонарика? Не взял ли он нож вместо него? Пятый нож с магнитного бруска…

Маунтклеменс оставил свою искусственную руку наверху. Такой тщеславный человек, несомненно, не сделал бы этого перед встречей с любовницей. Но если он хотел ее убить, протез был ему не нужен.

Квиллер поднял воротник вельветового жакета и начал осторожно спускаться по пожарной лестнице в сопровождении любопытного, но идущего без особого энтузиазма кота. Ночь была холодной. В аллее было тихо.

Репортер захотел посмотреть, как открывается дверь во двор, в каком направлении падает тень, насколько хорошо в темноте виден человек. Он исследовал массивные дощатые ворота с тяжелым испанским замком и ременными петлями. Открывая ворота, Маунтклеменс остался стоять за ними. Одно движение визитера, и он был бы пригвожден к стене. Почему-то Маунтклеменсу не удалось застать свою жертву врасплох, и жертвой стал он сам.

Пока Квиллер размышлял и водил фонариком по обледенелым кирпичам дворика, Коко, обнаружив темное пятно на кирпичном полу, внимательно обнюхивал его.

Квиллер грубо подхватил кота под живот:

– Коко, фу!

Он быстро поднялся по лестнице, неся кота, который скулил и визжал, словно его пытали. На кухне Маунтклеменса Коко уселся на пол и привел себя в порядок. В результате этой короткой прогулки по грязной улице он запачкал когти и подушечки лап. Пройдясь по коричневым пальчикам, похожим на лепестки цветка, он распространил действие своего языка повсюду – мыл, чистил, причесывал и дезодорировал все единственным, но эффективным инструментом.

Внезапно кот сделал паузу, оставив язык высунутым, а пальчики – вычищенными только наполовину. Его горло исторгло слабое урчание. Он встал, напряженно застыв, потом неспешно подошел к гобелену и поскреб лапой угол.

– Там ничего нет, в этой старой кухне, только пыль, – сказал Квиллер, но в усах защипало, и внезапно он почувствовал, что кот знает больше него.

Он взял фонарик, закатал угол гобелена, открыл дверь и спустился вниз по узкой служебной лестнице. Коко уже ждал его внизу, не произнося ни звука, но когда Квиллер взял его на руки, то почувствовал, что каждый мускул кота вибрирует от напряжения.

Квиллер резко распахнул дверь в старую кухню и быстро осветил фонариком помещение. Там не было ничего, что могло бы оправдать беспокойство Коко. Квиллер провел лучом по мольберту, грязному столу, холстам, сложенным возле стены. Потом, ощущая какое-то беспойство в области верхней губы, он осознал, что холстов стало меньше, чем он видел в прошлую ночь. Мольберт был пустым. Не было и робота, который стоял на раковине.

Он потерял бдительность и перестал контролировать кота, и Коко спрыгнул на пол. Квиллер повернулся и осветил фонариком гостиную. Она по-прежнему была пуста.

Коко исследовал кухню. Он прыгнул на раковину, покачался на краю, потом бесшумно перескочил на стул, на стол. Когда он водил носом над предметами, лежавшими на столе, рот его был приоткрыт, усы торчали и он показывал зубы, царапая одновременно стол возле мастихина.

Квиллер стоял посреди комнаты и пытался собраться с мыслями. Здесь происходило что-то странное. Кто был на этой кухне, кто унес холсты и зачем? Пропали две картины с роботами. Что еще взяли?

Квиллер положил фонарик на стойку так, чтобы свет падал на несколько оставшихся в комнате холстов, и развернул один.

Это был Скрано! Великолепие оранжевых и желтых треугольников, итальянская художественная мягкость, превосходный стиль, необыкновенная глубина… Квиллер даже потрогал поверхность пальцем. В нижнем углу стояла знаменитая подпись, исполненная прописными буквами.

Квиллер отложил картину в сторону и развернул другую. Снова треугольники. Эти были зелеными на синем фоне. На остальных холстах тоже были бесчисленные треугольники: серые на коричневом, коричневые на черном, белые на кремовом… Менялись пропорции и расположение, но все треугольники принадлежали кисти Скрано.