Кот, который читал справа налево (сборник)

– Мы вовсе не против рекламы, – отозвался дизайнер, – но я не знаю, как отреагируют на это наши клиенты. Вы знаете, как оно бывает: чуть только мальчики из Вашингтона обнаруживают налогоплательщика, у которого в ванной ковер от стены до стены, они проверяют его налоговые декларации за последние три года. – Он веером перебрал карточки в каталоге. – У меня есть изумительная работа в грузинском стиле, в тонах шампанского и клюквы, но лампы не прибыли… А вот особняк эдуардовского стиля в тонах бенедиктин и сливы, но тут вышла задержка с драпировками: поставщик тканей не представил образцов.

– А не сможет ли фотограф снять в таком ракурсе, чтобы не было видно недостающих драпри?

Лайк принял было негодующий вид, но тут же передумал и лишь покачал головой:

– Нет: вам придется охватить и окна. – Он пролистал всю картотеку и вдруг выхватил из нее одну карточку. – Вот дом, который мне хотелось бы видеть в журнале! Вы знаете Джорджа Вернига Тейта? Я отделал ему дом под французский ампир и встроил витрины для его коллекции нефрита.

– Кто этот Тейт? – спросил Квиллер. – Я ведь в этих краях недавно…

– Вы не знаете Тейтов? Это одно из старинных семейств, живущих в нижней части города, в этих псевдозамках в Теплой Топи. Вы, конечно, знаете Теплую Топь – это нечто исключительное. – Дизайнер сделал печальное лицо. – К несчастью, чем длиннее родословная клиента, тем медлительнее он платит по счетам.

– Тейты принадлежат к светскому обществу?

– Вообще-то да, но сейчас они живут тихо. Миссис Тейт нездоровится, как принято говорить в гостиных Теплой Топи.

– Как вы думаете, они позволят сделать несколько снимков?

– Старые миллионеры избегают рекламировать свое состояние, – сказал Лайк, – но в данном случае я, возможно, сумею их убедить.

Обсудили другие варианты, но и репортер, и дизайнер сошлись на том, что дом Тейта подходит как нельзя лучше: известная фамилия, вычурный дизайн и, к вящему интересу обывателей, коллекция нефрита.

– Кроме того, – самодовольно улыбнувшись, сказал Лайк, – это единственная работа, в которой я обставил Сорбоннскую студию. Буду весьма доволен, увидев дом Тейта на обложке «Любезной обители».

– Если вам удастся договориться об интервью, пожалуйста, сразу позвоните, – сказал Квиллер. – Мы выпускаем первый номер в сжатые сроки. Я дам вам свой домашний телефон.

Он написал номер на «Дневном прибое» и встал, чтобы откланяться.

На прощание Дэвид Лайк искренне пожал ему руку:

– Удачи с новым журналом. И – могу ли я дать вам отеческий совет?

Квиллер с интересом уставился на «папашу», который был явно моложе его.

– Убедительно вас прошу, – с обаятельной улыбкой сказал Лайк, – никогда больше не называйте драпировки «драпри».

Квиллер вернулся на службу, взвешивая все «за» и «против» нового назначения и нежно подумывая о ленче в привычной обстановке пресс-клуба, цвет стен которого навевал воспоминания о недожаренной говяжьей вырезке.

На столе у него лежала записка – позвонить Фрэн Ангер. Он неохотно набрал ее номер.

– Я потрудилась над вашим проектом, – сказала редакторша женского отдела, – и у меня есть для вас несколько наводок. Карандаш у вас наготове? Во-первых, есть загородный дом компании «Греческое возрождение», превращенный в японский чайный домик. Потом – квартира в небоскребе со стенами и потолком, затянутыми коврами, и с аквариумом под стеклянным полом. И я знаю подход к владельцу умопомрачительной спальни, выдержанный в трех оттенках черного, за исключением кровати из желтой латуни. Этого хватит, чтобы до отказа забить первый выпуск!

Квиллер ощутил, как у него ощетиниваются усы.

– Очень признателен, но я уже раздобыл весь материал, необходимый для первого номера, – солгал он.

– В самом деле? Для начинающего вы оперативны. Что же вы набрали?

– Это длинный, запутанный рассказ, – неопределенно ответил Квиллер.

– Мечтала бы его услышать. Вы идете в пресс-клуб на ленч?

– Нет, – нерешительно сказал он. – Дело в том, что ленч я съел… с дизайнером… в частном клубе.

Фрэн Ангер, опытную репортершу, нелегко было сбить с толку.

– В таком случае отчего бы нам не сойтись за вечерним коктейлем в пресс-клубе?

– Очень сожалею, – самым вежливым тоном ответил Квиллер. – Но у меня свидание за ранним ужином в верхней части города.

В семнадцать тридцать он влетел в свое логово, таща себе на обед увесистый кусок ливерной колбасы и два луковых пирожка. Разумеется, он предпочел бы пресс-клуб. Ему нравилась атмосфера клуба, размеры тамошних бифштексов и компания, которая собиралась там, но последние две недели он вынужден был избегать излюбленной своей забегаловки. Неприятности начались, когда он станцевал с Фрэн Ангер на балу фотографов. В неуклюжем фокстроте Квиллера было, видно, что-то магическое, притягательное для одинокого женского сердца. С тех пор она неотступно его преследовала.

– Не могу отделаться от этой женщины, – пожаловался он Коко, нарезая ливерную колбасу. – Она недурна, но не в моем вкусе. Имел я этих фигурястеньких дамочек – сколько хотел! Кроме того, шкура зебры мне нравится только на зебре.