Кот, который гуляет со мной

– Ага, – кивнул Игорь, аккуратно паркуя машину возле какого-то продуктового магазина. Мне было интересно, на сколько времени его хватит. Свидание в обществе моего племянника. Выходные на помойку. Я была готова биться об заклад, Игорь Вячеславович уже подумывал, что зря он все это затеял. Все планы – коту под хвост. Коту Шрёдингера, если уж на то пошло. – Так бывает, если не внести в теорию вероятности небольшие коррективы.

– Как можно внести коррективы в теорию? – хмыкнула я, удерживая Вовку на месте.

– А что такое теолия? – тут же отреагировал Вовка.

– Сейчас тебе дядя Игорь объяснит. – Я продолжала улыбаться.

– Теория, Володя, это такая штука… это… как с большим взрывом. Говорят, когда-то он случился, но теперь теория – это то, что от него осталось, понимаешь?

– Нет, – радостно подпрыгнул Вовка. – Какой взлыв? Как салют на Новый год?

– Нет, побольше. Намного больше. Но ты не переживай, что не понимаешь, и никто не понимает, это же теория большого взрыва. Это слишком мудрёно. – Игорь спокойно вышел из машины и пошел к багажнику. Чего ему там, в багажнике, нужно? Я смотрела на него, крутила головой, наверное, так недоверчиво и подозрительно, что он рассмеялся.

– Ты так смотрела на меня сейчас… словно думала, что я пройду мимо и уйду вдаль. Исчезну в закате, оставив вас с Вовкой одних, – хмыкнул он. Вот-вот. Чего-то в этом роде я и ожидала.

– Это было бы неожиданно, да? – Я почувствовала, как холодный воздух проникает в салон сквозь открытую дверь багажника. – И кстати, я понимаю, что такое теория большого взрыва.

– Ну не могу сказать, что я удивлен, – пробормотал Игорь и принялся что-то искать, греметь коробками. – Ты инопланетянка. Я не удивлюсь, если в итоге выяснится, что ты сама его и устроила. А теперь просто прилетела приглядывать за нашим грешным миром.

– Это плавда? – аж зашелся от возбуждения временно прирученный Вовка. – Ты – иноплатянка?

– Не иноплатянка, а и-но-пла-не-тян-ка, – попыталась поправить его я. Куда там!

– Ты что, никогда не слышал, как твоя тетя заливает про черные дыры, бесконечные массы и предполагаемые события, – подколол меня Игорь, а потом сделал «большие глаза» Вовке. – Конечно, она – «иноплатянка». Так, как ты сказал. Ага, вот и инструкция. Я же помню, что оставлял ее в машине. Так, у меня тоже есть теория, только не вероятности, а другая. Что должна быть какая-то защита «от дурака», чтобы дети по дороге не выпадали. Потому что, моя дорогая Фаина, теорию вероятности не вчера придумали, и инженеры, небось, тоже в курсе. О! Внешняя блокировка дверей. Сейчас посмотрим.

Игорь захлопнул багажник и подошел к нам. Он раскрыл нашу дверь, склонился и осмотрел ее, сверяясь с инструкцией. У меня всегда вызывали уважение люди, которые умеют читать инструкции. Традиционно принято считать, что женщины не умеют сложить два плюс два и перенести смысл напечатанного на бумаге в реальность, но мой опыт показывает, что инструкции – это литература избранных и читают их только отдельные личности. «Иноплатяне», видимо. Игорь убрал инструкцию в карман пальто и нажал на какой-то рычажок на боковой стороне двери.

– Вуаля! Все, теперь вы от меня никуда не денетесь. Я вам и двери заблокировал, и окна. Теперь вы – мои пленники.

– Пятьдесят раз! Ты говоришь об этом так, словно Ватерлоо выиграл, – хмыкнула я. – Думаешь, мы с Вовкой не найдем способа выбраться?

– Нет. Теперь я – ваш хозяин. Ну что, Вовка? Скажешь мне, где партизаны? – Тот весело засмеялся и замотал головой. Игорь причмокнул, словно пытался пристыдить нас. – И почему не скажешь?

– Да потому, – фыркнула я, – что он же понятия не имеет, кто такие партизаны. Ты лучше у него спроси, где смурфики.

– А кто такие смурфики? – опешил Игорь, и тут расхохоталась я.

Глава 4 Какое ты животное? [3]

Под словом «домой» подразумевалась квартира сестры. Вовку можно было отвезти и ко мне, но дети – странные, они не любят спать в чужих постелях, не любят перемен и неожиданностей, а любят одно и то же каждый день и сказку на ночь. В чем-то я тоже бы отнесла себя к детям, я так же точно отношусь к переменам, даже к тем, которые к лучшему. В особенности к этим последним, ибо если кто-то считает, что хуже не будет, то я всегда оптимистична и говорю – будет, будет.