Кот, который гулял под землей

Квиллеру очень нравился этот молодой плотник, и, когда пикап с весёлым цыплёнком уезжал, он на прощание отдал честь. Этот жест оказался странно пророческим. Квиллеру больше не суждено было увидеть Клема Коттла…

ПЯТЬ

В День Четвертого июля[6] восход солнца был необычайно красив, как раз для праздника с шествиями и развевающимися флагами. Квиллер в хорошем настроении, несмотря на то что после велосипедной прогулки у него болели мышцы, рассматривал пристройку. Вместе с каркасом крыши она уже выглядела как жилое помещение.

– Ну, ребятки, всё идет как нельзя лучше! – сказал он котам. – Через пару недель у вас будет своя комната. Кстати, что бы вы хотели съесть на завтрак: индейку или креветок?

Коко рядом не оказалось, поэтому он не мог высказать своё мнение, но Юм-Юм ласково терлась о ногу Квиллера и обвивала её хвостом. Квиллер знал, что Юм-Юм предпочитает индейку, и начал резать белое мясо.

– Что это за шум? – Он положил нож и взглянул наверх. – Ты слышала шлепки? Вот опять!

Шлёп-шлёп-шлёп.

Настроение Квиллера внезапно упало. Он уже предвидел очередную неисправность водопровода или какую-нибудь поломку. Опять стук!

В мозгу Квиллера проносились возможные варианты: электронасос, отопитель, холодильник. Придётся снова звонить в Мусвилл этой постоянно хохочущей миссис Глинко.

Шлёп-шлёп-шлёп.

Квиллер отправился посмотреть, в чём дело. Он заглянул в чулан, в ванную и наконец в гостиную. Шлепанье прекратилось, но зато на подоконнике сидел Коко и смотрел на стройку. Утреннее солнце бросало блики на его усы и на настороженно ощетиненную шерсть.

– Ты слышал, Коко?

Кот обернулся, взглянул на Квиллера и три раза стукнул хвостом о подоконник.

Шлёп-шлёп-шлёп.

Квиллер облегченно вздохнул:

– Ладно, господин Шлёпалыщик, идите завтракать и больше так не шутите.

Начало шествия планировалось на два часа, и Квиллер, по его мнению, облачился в подобающий случаю наряд: белые штаны, открытая рубашка и ярко-синяя спортивная куртка. Уверенный, что судьям положены ещё какие-нибудь глупые значки, он приготовился к худшему и поехал к коттеджу Милдред, чтобы забрать её. На Милдред было одно из её любимых просторных платьев, в белую и синюю полоску.

– Скрести пальцы, – произнесла Милдред, залезая в машину.

– Что означают сии таинственные слова?

– Ты, наверное, не видел шествия в прошлом году.

– Нет. Обычно я не хожу на такого рода мероприятия.

– В прошлом году я была на шествии с Шерон и Роджером. И праздник меня страшно разочаровал! Все хватали конфеты! Их разбрасывали местные бизнесмены, которые разъезжали в новеньких автомобилях. Королевы красоты разных лет тоже разъезжали в автомобилях, только с откидным верхом, и тоже разбрасывали конфеты. Какой-то делец, занимающийся продажей подержанных машин, приехал на одном из своих экспонатов, которому было уже три года, но с которого до сих пор не содрали этикетку с ценой. Этот делец тоже бросал конфеты в толпу. Ни сценок, ни военного оркестра. Из репродукторов доносилась какая-то поп-музыка, рекламные щиты приглашали посетить видеосалоны Мусвилла и поужинать в кафе «Северном». Но хуже всего было то, что на шествии не было ни одного флага. Подумать только, в День независимости нигде не вывесили американский флаг!

– А другим понравилось?

– Ну, от бесплатных-то конфет, конечно, все пришли в восторг.

– Да, есть из-за чего расстраиваться.

– Расстраиваться! Не то слово, я была просто в ярости ! Когда праздники закончились, я ринулась в бой. Ты ещё не знаешь, Квилл, на что способна Милдред в таком состоянии. «Всякая всячина» тогда ещё не существовала, поэтому я не могла отправить туда своё обличительное письмо, но я написала всем должностным лицам, всем политическим лидерам округа. Я отправила письма в туристическое агентство и в школьные советы, ораторствовала на встречах нашей администрации с окружной комиссией и действительно стала нарушителем общественного спокойствия. Ты ведь знаешь, Квилл, что у каждой ветеранской организации и у каждого общества есть свой большой флаг и своя форма. В пяти школах есть оркестры. У них не слишком красивая форма, и иногда музыканты берут не те ноты, но они умеют маршировать, бить в барабаны, и дуть в трубы. Мне хотелось выяснить, куда же подевались все эти оркестры в День независимости.

– И что явилось результатом твоей бурной деятельности?

– Скоро увидим. В этом году для организации шествия создали целый комитет, но – возможно, это и правильно – меня не включили в его состав. Наверное, у них грандиозные планы, но ты же знаешь, что иногда от подобных комитетов нет никакого толку.

Улицы Мусвилла были запружены зеваками, уже почти не оставалось места для парковки. Кое-где на Мейн-стрит перекрыли движение, но Квиллеру удалось поставить машину рядом с гаражом Глинко.