Кот, который ходил сквозь стены

Ничего, кроме бесчисленных рутинных событий, от прибытия и отправления кораблей до главной новости: последнее дополнение станции, кольца 130–140, приведены во вращение, и если все пойдет по плану, их доставят на место, а с восьми ноль-ноль шестого числа начнут приваривать к основному цилиндру.

И здесь не было ничего о Шульце, никаких упоминаний о Толливере или Тальяферро и никаких неопознанных трупов. Вновь вернувшись к содержанию, я вызвал перечень событий на ближайшее воскресенье. Оказалось, что на полдень запланировано единственное мероприятие – проходящий по головидению круглый стол с участием представителей Гааги, Токио, Луна-Сити, «Эль-четыре», «Золотого правила», Тель-Авива и Агры на тему: «Кризис веры: современный мир на перепутье». Вести его будут председатель Гуманистического общества и далай-лама. Я пожелал им удачи.

– Пока что полный ноль. Гвен, как вежливо поинтересоваться у незнакомого человека насчет произношения его фамилии?

– Дай-ка попробую, дорогой. Я бы сказала: «Миз Толливух, это Глория Мид Кэлхун с Саванна. У вас есть в Чальстоне кузина Стэйси Мэй?» Если она поправит мое произношение, я извинюсь и отключусь. Но если она – или он – не станет возражать против упрощенной формы и при этом скажет, что не знает ни о какой Стэйси Мэй, я отвечу: «Вот я и сомневалась. Собственно, она говорила „Тальяферро“… но я знала, что это неправильно». И что тогда, Ричард? Договориться о встрече или «случайно» отключиться?

– Договориться, если возможно.

– О встрече с тобой? Или со мной?

– С тобой. Я пойду тоже. Но сначала мне придется купить шляпу.

– Шляпу?

– Такую смешную штуку, которую носят на верхней части головы. По крайней мере, так делают на шарике.

– Я знаю, что такое шляпа! Я тоже родилась на шарике, как и ты. Но сомневаюсь, что за пределами Земли хоть один человек видел шляпу. И где ты ее найдешь?

– Не знаю, дорогая, но могу тебе сказать, где она понадобится. Я вежливо приподниму ее при встрече и скажу: «Сэр или мадам, умоляю, расскажите мне, почему кто-то желает вашей смерти к полудню воскресенья». Гвен, меня беспокоит вопрос, с чего начать такую беседу. Общепринятые формы вежливости существуют почти для всех случаев – от предложения верной жене совершить адюльтер до вымогательства взятки. Но с чего начать разговор на эту тему?

– Разве нельзя просто сказать: «Не удивляйтесь, но вас хотят убить»?

– Нет, это будет неправильно. Я ведь не собираюсь предупреждать этого парня, что кто-то хочет его пристрелить. Я пытаюсь выяснить, зачем это кому-то понадобилось. А когда выясню, то возможно, всем сердцем поддержу эту идею и не стану ничего предпринимать… или даже могу настолько ею вдохновиться, что сам исполню намерение покойного господина Шульца, оказав услугу всему человечеству.

С другой стороны, мне это может настолько не понравиться, что я вмешаюсь и добровольно отдам все силы и саму жизнь предотвращению этого убийства. Если, конечно, цель – не Рон Толливер. Но сейчас рано решать, на чью сторону становиться, – нужно понять, что происходит. Гвен, любовь моя, профессиональный убийца не имеет права сперва убивать, а потом задавать вопросы. Людей это раздражает. – Я снова повернулся к терминалу и уставился на него, не дотрагиваясь до клавиш. – Гвен, прежде чем мы займемся местными звонками, надо бы заказать шесть звонков с временн'oй задержкой, чтобы поговорить с каждым из «друзей Уокера Эванса». В любом случае, главная улика для меня – тот факт, что Шульц упомянул эту фамилию. Ее сообщил кто-то из шестерых… и он должен знать, почему Шульц так трясся от страха.

– С временн'oй задержкой? Они все далеко?

– Не знаю. Один, вероятно, на Марсе, еще двое могут находиться в Поясе астероидов. Кто-то может даже пребывать на шарике, но под фальшивым именем, как и я. Гвен, поражение, которое вынудило меня оставить веселую профессию военного и сделало этих шестерых моими братьями по крови… скажем так, пахло весьма дурно, с точки зрения публики. Я мог бы сказать, что репортеры, не присутствовавшие при этом, вряд ли поняли, почему так случилось. Я мог бы честно сказать, что то, что мы сделали, было моральным поступком – в том месте, в то время и с учетом тех обстоятельств. Я мог бы… не важно, дорогая. Скажу лишь, что моим братьям приходится скрываться. Разыскать всех – долгий и тяжкий труд.

– Но ты ведь хочешь поговорить только с одним? С тем, кто общался с Шульцем?

– Да, но я не знаю, кто это.

– Ричард, не проще ли отыскать его, идя по следу Шульца, чем заниматься поисками шестерых, которые скрываются под вымышленными именами и раскиданы по всей Солнечной системе? Или даже находятся за ее пределами?

Я обдумал это.

– Возможно. Но как мне найти след Шульца? Есть идеи, любовь моя?

– Ни одной. Но помню, что, когда я прибыла на станцию, в центральном модуле меня не только спросили, где я живу, и проверили данные по паспорту, но и стали выяснять, откуда я прилетела, и смотреть визовые штампы. Их интересовало не только то, что я прибыла с Луны – почти все прилетают сюда с Луны, – но и то, как я на Луне оказалась. Тебя об этом не спрашивали?