Кот, который ходил сквозь стены

— Передай тарелку, — улыбнулся я. — Если ты бабушка, то у меня две ноги. Ты должна была зачать после первых же месячных, а твое потомство — мгновенно разродиться.

— Ни то ни другое, и все же я бабушка. Ричард, я пытаюсь объяснить две вещи. Нет, даже три. Во-первых, я серьезно хочу выйти за тебя замуж, если ты согласишься… а если нет, оставлю тебя в качестве домашнего зверька и буду готовить тебе завтрак. Во-вторых, я действительно бабушка. В-третьих, если, несмотря на мой почтенный возраст, ты захочешь иметь от меня детей, я вполне способна на это благодаря чудесам современной микробиологии, которые заодно позволяют обходиться без морщин. Если пожелаешь меня обрюхатить, это будет не так уж сложно.

— Пожалуй, я смог бы себя заставить. Здесь кленовый сироп, а здесь черничный. Может, это уже случилось прошлой ночью?

— Дата не сходится, по крайней мере на неделю… А если бы я ответила: «В яблочко!» — что бы ты сказал?

— Хватит шуток. И доедай вафлю. Готова еще одна.

— Ты чудовище, ты садист. И урод.

— Вовсе не урод, — возразил я. — Я не родился без ноги, мне ее ампутировали. Моя иммунная система наотрез отказывается принимать трансплантаты, так что… Кстати, это одна из причин того, почему я живу в условиях низкой гравитации.

Гвен внезапно посерьезнела:

— Дорогой! Я вовсе не имела в виду твою ногу. Господи, твоя нога вовсе ни при чем… разве что теперь я буду осторожнее, чтобы не слишком тебя напрягать.

— Извини, но вернемся к исходному пункту. Почему я урод?

Она тут же повеселела:

— Сам не знаешь? Ты мне так все растянул, что вряд ли я теперь сгожусь для нормального мужчины. А теперь еще и жениться не хочешь. Давай обратно в постель.

— Сначала закончим завтракать и решим этот вопрос. У тебя что, совсем нет чувства сострадания? Я не говорил, что не хочу на тебе жениться… и ничего тебе не растягивал.

— О, какая вопиющая ложь! Передай, пожалуйста, масло. Ты и впрямь урод! Какой длины этот твой набалдашник с костью внутри? Двадцать пять сантиметров? Больше? А в поперечнике? Если бы я его сперва увидела, ни за что бы не рискнула.

— Вздор! В нем нет и двадцати сантиметров. Я ничего тебе не растягивал — размер вполне себе средний. Видела бы ты моего дядю Джока. Еще кофе?

— Да, спасибо. Но ты и вправду мне все растянул! Гм… а у твоего дяди Джока и впрямь больше?

— Намного.

— Гм… где он живет?

— Доедай вафлю. Все еще хочешь затащить меня обратно в постель? Или собираешься написать дяде Джоку?

— А может, сделать и то и другое? Да, еще немного бекона, спасибо. Ричард, ты хорошо готовишь. Я не хочу замуж за дядю Джока, мне просто любопытно.

— Только не проси его показать свое достоинство без серьезных намерений, у него-то они всегда серьезные. Когда ему было двенадцать, он соблазнил жену своего скаутмастера и сбежал вместе с ней. В Южной Айове было по этому поводу много шума, поскольку женщина не хотела с ним расставаться. Сто с лишним лет назад к таким делам относились очень серьезно — по крайней мере в Айове.

— Ричард, ты хочешь сказать, что дяде Джоку больше ста лет и он сохранил мужскую силу?

— Сто шестнадцать. До сих пор кувыркается с женами, дочерьми, мамашами и скотиной своих приятелей. И еще у него три собственные жены в соответствии с законом Айовы о сожительстве пожилых граждан. Одна из них, моя тетя Сисси, еще учится в средней школе.

— Ричард, порой мне кажется, что ты не всегда правдив. У тебя некоторая склонность к преувеличениям.

— Разве можно так говорить со своим будущим мужем, женщина? Позади тебя терминал. Набери Гриннел, Айова — дядя Джок живет неподалеку от него. Давай позвоним ему? Если скажешь ему пару ласковых слов, он, возможно, покажет тебе предмет своей гордости. Ну так что, дорогая?

— Это увертка, чтобы не затаскивать меня в постель.

— Еще вафлю?

— Не пытайся меня подкупить. Гм… ну, может, половинку. Поделимся?

— Нет. Каждому по одной.

— Аве, Цезарь! Ты тот самый дурной пример, в котором я всегда нуждалась. Как только поженимся, я тут же растолстею.

— Рад, что ты об этом сказала. Не решался тебе говорить, но ты действительно слегка худощава. Острые углы, синяки… Не помешало бы немного прослойки.

Последующие слова Гвен я опущу — они звучали цветисто, даже лирично, но, по моему мнению, не подобали женщине. И поскольку это не в ее стиле, пусть они останутся тайной.

— По правде говоря, это несущественно, — сказал я. — Меня восхищают твой ум и твоя ангельская душа. Твоя прекрасная душа. Не будем о телесном.

И вновь я опущу то, что услышал в ответ.

— Ладно, — согласился я. — Как хочешь. Возвращайся в постель и начинай думать о телесном. А я пока выключу вафельницу.

Чуть позже я спросил:

— Хочешь венчаться в церкви?

— Ух ты! Надо будет одеться в белое? Ричард, а ты принадлежишь к какой-нибудь церкви?

— Нет.

— И я тоже. Церковь — не самое подходящее для нас место.

— Согласен. Но тогда какой свадьбы ты хочешь? Насколько мне известно, другого способа заключить брак в «Золотом правиле» нет. В предписаниях Управляющего ничего об этом не говорится. Юридически института брака здесь не существует.

— Но, Ричард, многие как-то женятся.