Кот, который нюхал клей

Тем временем Юм-Юм успокоилась и решила проверить сандалии, ковбойские сапоги и кроссовки с двойной застежкой, но не нашла ничего интересного. И вдруг наткнулась на зашнурованные полуботинки Эддингтона Смита. Книготорговец робко стоял в стороне от других, и Квиллер подошёл поговорить с ним.

– Я нашёл для вас кое-что из комедий Шекспира, – сообщил Эддингтон, вкрадчиво улыбаясь. – Книги хранились на чердаке пожилой дамы из Скуунк-корнерз. Они в хорошем состоянии.

– Я не знал… что у Барда были последователи… в Скуунк-корнерз, – рассеянно ответил Квиллер, поглядывая на кошек. Юм-Юм ликующе развязывала шнурки его собеседника, Коко исследовал его носки и брючины – усы у кота топорщились, глаза безумно блестели.

– Люди, которые там живут, – объяснял Эддингтон, – Когда-то собирали редкие книги, в прекрасных переплётах, первые издания. Я имею в виду богатых людей. Так полагалось делать.

– Газетчикам следовало бы послать репортера к вам в магазин и взять интервью.

– Не думаю, чтобы из этого интервью получилось много толку. – сказал букинист. – Однако рекламу я дал – четверть страницы. Раньше я ничего подобного не делал, но пришла милая молодая леди и сказала, что мне следует дать рекламу. – Он виновато добавил: – Реклама – это… диверсионная кампания против интеллектуальной честности и нравственной независимости. Кто-то сказал это. Кажется, Тойнби.

– Четверть страницы не скомпрометирует вас, – заверил его Квиллер.

В этот момент Харли Фитч подошёл к подносу с тортом, и Коко перенёс своё внимание на вице-президента банка, стал тереться о его щиколотки, покусывать его джинсы и хрипло урчать.

– Попробуйте-ка, Эд, – громко сказал Харли, словно букинист был глухим.

– Я уже съел два куска. Разум должен управлять, а аппетит повиноваться.

– Кто это сказал, Эд?

– Цицерон.

– Уверен, Цицерон одобрил бы, если б вы съели ещё кусочек. Как часто вы бываете на таких вечеринках?

Эддингтон тоскливо сказал:

– Я никогда не был на вечеринках по поводу дня рождения.

– Даже на собственной?

Маленький человечек отрицательно покачал головой и улыбнулся своей вежливой, используемой по любому поводу улыбкой.

– Ладно! На ваш день рождения мы устроим вечеринку на сцене нового театра, с десятифутовым тортом. Вы сможете задуть свечи перед аудиторией в три сотни человек.

Удовольствие на сером лице букиниста сменилось недоверием.

– Мы объявим в Пикаксе День Эддингтона Смита.

Дэвид, услышав шум, присоединился к игре.

– Мы устроим парад с платформами на колесах, с оркестром старшеклассников и вечерним фейерверком.

Джилл Фитч отвела Квиллера в сторону.

– Ну разве они не сумасшедшие? – сказала она. – Ведь они так и сделают! Они организуют парад, фейерверк и даже речь мэра – или губернатора. Они такие. – Она понизила голос. – Хотите прийти в субботу на вечеринку-сюрприз – новоселье Харли и Белл? Вы знаете: они переехали в старый дом Фитчей. Приносите свою бутылку.

– А как насчёт подарка?

– Без подарков. Видит Бог, они ни в чём не нуждаются. Вы видели дом дедушки Фитча? Он напичкан всякой всячиной. Не представляю, как Харли может жить со всеми этими стоящими на пьедесталах животными и мраморными нимфами.

– Я ни разу не видел Белл, – сказал Квиллер. – Она что, не интересуется театром?

Джилл пожала плечами:

– Она в актерской компании чувствует себя не в своей тарелке. А теперь, когда беременна, Харли говорит, стесняется.

Это была шумная вечеринка: двадцать четыре члена клуба столпились в комнате, рассчитанной на одного мужчину и двух кошек. Кэрол Ланспик много смеялась. Ларри изображал своих самых эксцентричных покупателей. Сьюзан Эксбридж, сорокалетняя разведённая женщина, пригласила Квиллера пойти на танцы в Кантри-клуб, но он сослался на неотложные дела: Сьюзан входила в совет библиотеки и он боялся, что до Полли дойдут слухи. Эддингтон Смит сказал, что в жизни никогда ещё так хорошо не проводил время. Харли Фитч был польщён заигрыванием Коко и попросил разрешения забрать его с собой.

После того как толпа разошлась, Квиллер приготовил на аппарате ещё чашечку кофе и доел торт. Юм-Юм свернулась у него на коленях, а Коко разделывался с крошками на ковре. С Мейн-стрит послышались звуки сирен, и Квиллер автоматически взглянул на часы. Стрелки показывали час тридцать пять ночи.

На следующее утро он вспомнил о сиренах, слушая новости по радио. Все сеансы в зубоврачебном кабинете Золлера сегодня отменяются из-за пожара, который случился где-то после часа ночи. Предполагается поджог, полиция ведёт расследование. Пациенты могут позвонить, чтобы вновь записаться на приём.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Место действия: квартира Квиллера; позже репетиционный зал.

Время действия: вечер вторника.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Чед Ланспик, Квиллер.