Кот, который проходил сквозь стены

Квиллерен задумчиво обошел свое жилище. Конечно, Коко может повернуть ручку радио, потершись о нее твердым маленьким подбородком, но как этот пушистый Гудини пробрался в комнату Коббов? Журналист отодвинул кровать-лебедя, но прохода не обнаружил. Он попытался найти в ванной какой-нибудь люк (водопроводчики начала века очень увлекались люками), но не увидел там ничего похожего. На кухне имелась форточка, выходившая в коридор и предназначенная, по-видимому, для вентиляции; с холодильника на нее не трудно вспрыгнуть, но на форточке висел замок.

Зазвонил телефон.

— Квилл, — послышался приятный голос Мэри, — ты делаешь что-нибудь со своим коленом? По-моему, сегодня вечером оно у тебя болело.

— Я прикладывал холодные компрессы, пока не спала опухоль.

— Что тебе нужно сейчас, так это инфракрасная лампа. Позволь предложить мою.

— Я был бы благодарен, — ответил он. — Да, я был бы очень благодарен.

Готовясь к встрече с лампой, Квиллерен надел спортивного вида шорты, неплохо выглядевшие прошлым летом на загородных пикниках, и полюбовался собой в большом зеркале на двери гардеробной, втягивая живот и выпячивая грудь. Он всегда думал, что ему пошла бы шотландская юбка. Ноги прямые, крепкие, мускулистые и умеренно волосатые — вид достаточно мужественный, но не зоологический. Припухлость вокруг левого колена, портившая всю красоту, теперь, к радости журналиста, исчезла.

Квиллерен сказал котам:

— Ко мне придет дама, и я хочу, ребята, чтобы вы вели себя немного сдержаннее. Никаких шумных потасовок, никакого бегания взапуски и нарушения статуса кво!

Коко прищурил глаза и приподнял усы, как будто понимающе улыбался. Юм-Юм продемонстрировала свое равнодушие тем, что принялась разглаживать белоснежную шерстку на груди.

Когда пришла Мэри с корзинкой в руках, Коко с безопасного расстояния смерил ее оценивающим взглядом.

— Он не очень-то рад, — заметила мисс Дакворт. — Но в этот раз ведет себя поприличней.

— Он привыкнет к вам, — заверил Квиллерен.

В корзине, кроме лампы, оказались домашний фруктовый кекс и кофеварка. Мэри включила миниатюрную серебристую машину в розетку на кухне, пристроила лампу над коленом Квиллерена и села в плетеную качалку. Грубая вещь сразу приобрела изящные очертания и естественную элегантность, и журналист удивился, почему он раньше считал это кресло уродливым.

— У вас нет предположений насчет какофонии в комнату Кобба? — спросила она.

— Еще одна нелепость из тех, что вечно происходят в этом доме… Кстати, почему Холлис Прантц не пришел на собрание?

— Половина людей не пришла. Они, вероятно, догадывались, что там будут собирать деньги на цветы.

— Прантц был тут сегодня днем и искал какие-то древние приемники. Кобб якобы должен был их ему оставить — так он сказал. Как вы думаете, это правда?

— О, конечно! Антиквары большую часть денег зарабатывают, перепродавая старье друг другу… Колену тепло? Лампа не слишком близко?

Вскоре бульканье и шипение на кухне возвестило, что кофе готов. Новые звуки испугали Юм-Юм, и она забилась в угол, а бесстрашный Коко счел своим долгом проследовать на кухню и расследовать происшествие.

Квиллерен объяснил:

— Коко самоуверен, а Юм-Юм трусовата, как все кошки. Подозревая опасность, предпочитает найти убежище. Она, если так можно сказать, кошка из кошек. Сидит на коленях и ловит мышей — делает все, что им положено.

— Я никогда не держала котов, — сказала Мэри, разливая кофе по маленьким чашечкам и добавляя в напиток немного лимонной цедры. — Но я изучала грацию их движений, когда занималась танцами.

— Никто не может «держать» котов, — поправил он ее. — Вы делите с ними жилье на основе равноправия и взаимоуважения… Хотя коту каким-то образом всегда удается взять верх. Особенно сиамскому.

— Некоторые животные почти как люди… Пожалуйста, попробуйте кекс, Квилл.

Он надкусил темный, влажный, таинственный, ароматный кусок кекса.

— Коко больше, чем человек. Он обладает шестым чувством. Похоже, у него есть доступ к информации, которую мы не можем собрать без трудоемких усилий.

Квиллерен надеялся, что это действительно по-прежнему так, но в глубине души уже начинал сомневаться.

Мэри повернулась, чтобы посмотреть на замечательное животное. Коко сидел, задрав ногу, и вылизывал основание хвоста. Не убирая розовый язык, кот встретил восхищенный взгляд мисс Дакворт нахальными глазами. Потом, завершив омовение, перешел к ритуалу затачивания когтей: вспрыгнул на кровать, поднялся на задние лапы и начал царапать стену там, где книжные страницы были наклеены внахлест, и уголки соблазнительно отклеивались.

— Нет! Прочь! Вон! — закричал на него хозяин. Коко подчинился, но не раньше, чем удовлетворился состоянием своих конечностей.

Квиллерен продолжил объяснения:

— Коко когда-то дали словарь для заточки когтей, и теперь он думает, что можно использовать для педикюра любую печатную страницу. Иногда у меня появляется уверенность, что он умеет читать. Однажды он таким образом помог мне раскрыть серию мошенничеств с произведениями искусства.

— Вы не шутите?

— Ни капли… Скажите, в вашем деле много обмана?