Кот, который проходил сквозь стены

– Я только что порвала с женатым мужчиной. – Она остановилась, чтобы посмотреть на реакцию Квиллера, но он закуривал трубку, и она продолжала: – Мы не могли прийти к общему мнению. Он хотел, чтобы я уехала с ним, а я отказывалась. Только – как законная жена. Мне нужно брачное свидетельство. Права я?

– Вы играете по правилам.

– Все происходит так, как всегда. Он медлит с разводом, оттягивает его… Хорошее виски. Почему вы не пьете, Квиллер?

– Вы еще очень молоды.

Хикси не слушала его, целиком поглощенная своей бедой.

– Мы уже все решили. Мы собирались ехать в Париж. Я даже начала изучать французский, и тут Дэн объявил… – Она прикусила язык, с испугом взглянув на Квиллера.

У него на лице не дрогнул ни один мускул.

– Ну, теперь вы знаете, – сказала она, в отчаянии всплеснув руками. – Я не хотела, чтобы это у меня вырвалось. Ради бога не…

– Не беспокойтесь. Я не…

– Ужасно, если об этом узнает Роберт, он такой правильный. – Хикси остановилась и застонала от досады. – А Джой… вы ведь с ней друзья! Господи, как все перепуталось… Обещайте мне… Ваше виски такое… Не спала пять… Я так устала.

– От виски вы будете хорошо спать, – сказал Квиллер. – Проводить вас?

Хикси слегка покачивало. И когда Квиллер, поддерживая ее, шел по галерее, они столкнулись нос к носу с Шарлот Руп, которая возвращалась домой с работы. Ее губы сжались в тонкую линию, когда Квиллер пожелал ей доброй ночи.

Возвратившись к себе, он застал Коко за странным занятием: кот качался на картине.

– Прекрати! – рявкнул Квиллер. Он подошел к картине в стиле поп-арт и снял ее с гвоздя. Отодвинул металлическую дверцу и заглянул в отверстие. Он увидел, что Дэн запихивает в одну из маленьких печей какие-то вещи. Затем Дэн завел будильник и улегся спать.

Квиллер медленно оторвался от глазка. Он узнал эти вещи.

Шестнадцать

В среду Квиллер пропустил завтрак. У себя в комнате он приготовил растворимый кофе и занялся статьей о клубе «Только толстяки».

Коко сидел на письменном столе и как умел помогал хозяину: терся о кнопку табулятора и отставлял свой хвост так, чтобы он застревал под валиком, когда Квиллер переводил строку.

«На еженедельном обеде в клубе „Только толстяки“, – печатал журналист, – развлечение само по себе важнее Еды».

В дверь постучали, вошел Роберт Маус.

– Могу я нарушить ваше уединение в святая святых? – спросил адвокат, слегка наклоняясь, но не в обычном грациозном полупоклоне, а с видом человека, совершенно павшего духом. – У меня есть к вам дело, которое я хотел бы обсудить.

– Конечно. Я слышал, у вас было незапланированное путешествие по стране. Вы выглядите уставшим.

– Да, это так. Но причина в другом. Дело в том, что… Вернувшись, я нашел дом в состоянии… хаоса.

– Вы присядете?

– Спасибо.

Коты, прижавшись друг к другу, угрюмо наблюдали за гостем с обеденного стола.

– Я полагаю, – сказал адвокат, – что это и есть два знаменитых кота-гастронома.

– Да, большой – это Коко, а поменьше – Юм-Юм. Когда вы приехали?

– Вчера вечером. И столкнулся со многими недоразумениями, которые я постараюсь перечислить, если это будет в моих силах. На открытие выставки приглашены триста человек, а мы остались без слуги. У миссис Мэрон аллергический ринит. Теннисный клуб – наш сосед на западе – подал жалобу по поводу зловонного дыма из наших труб. Старшие компаньоны «Тихэндл, Хенсблоу, Бэррис, Маус и Касл» уведомляют меня, что из-за вашей статьи во вчерашней газете крупные клиенты изменили отношение к нашей фирме.

– Извините, если я…

– Это не ваша вина. Однако… Позвольте мне сказать еще одну вещь. Многоуважаемая мисс Руп пожаловалась на возмутительное поведение в этом доме… Минутку, прошу вас, – сказал Маус, когда Квиллер попытался его прервать. – Нам всем хорошо известно, что леди, о которой идет речь, является, можно сказать, сплетницей. Но мы должны быть благосклонными к жалобщице по известным причинам…

– Можно и без преамбулы, – сказал Квиллер. – Что у нее за претензии?

Маус прочистил горло:

– Одну особу женского пола, проживающую здесь, видели в номере шесть в позднее время en négligé[23]. Вторую особу женского пола видели, когда в поздний час она покидала номер шесть в состоянии алкогольного опьянения.

Квиллер подул в усы:

– Надеюсь, вы не считаете, что я должен удостоить эти сплетни объяснением?

– От вас не требуется и даже не ожидается объяснений, – сказал Маус. – Однако позвольте мне определить позицию. Фирма, с которой я имею честь быть связанным, чрезвычайно консервативна. В году от Рождества Христова тысяча девятьсот тринадцатом один из членов фирмы, позже известной как «Тихэндл, Тихэндл и Уайтбред», был исключен из нее за преступление, состоявшее в том, что он выпил на приеме три бокала пунша. Таким образом, я нахожу обязательным избегать даже упоминания о неподобающем поведении в моем доме. Любой намек на такое поведение, достигнув ушей моих коллег, вызовет в фирме, мягко говоря, замешательство. И лишит меня, по всей вероятности, моей доли. Сам факт, что я владелец дома, где сдаются комнаты с пансионом, накладывает на меня пятно.