Кот, который проходил сквозь стены

Квиллер снова отправился на улицу. Когда он уже почти дошел до конца лестницы, из магазина выпорхнула Айрис Кобб.

– Ну как, весело вам в Хламтауне? – прощебетала она.

– Кое-что раскапываю, – ответил он. – Странно, почему полиция толком не расследовала смерть Энди. Неужели к вам не заходили следователи и не задавали вопросов?

Она растерянно покачала головой.

– А я скажу вам, почему этого не делали! – прохрипел мужской голос из магазина. – Хламтаун – клоповник, а кому есть дело до того, что происходит в клоповнике?

Миссис Кобб объяснила, понизив голос:

– Эта тема – его больное место. Он вечно ругается с городскими властями. Конечно, Си-Си скорее всего прав. Полиция с удовольствием назвала происшедшее несчастным случаем и закрыла дело. Хламтаун их не беспокоит. – Тут ее лицо оживилось: похоже, она обожала сенсации. – А почему вы спрашиваете о следователях? Вы что-то подозреваете?

– Ничего определенного, но эта смерть была слишком странной, чтобы списать ее в архив, как несчастный случай.

– Может, вы и правы. Может, произошло что-то, о чем никто и не догадывается. – Она поежилась. – Мурашки по коже от таких мыслей… Кстати, я продала медные подсвечники из вашей спальни, но поставила взамен суссексскую свинью – очень редкую. Голова снимается, и из нее можно пить.

– Спасибо, – поблагодарил Квиллер.

Он стал спускаться с последних ступенек и вдруг резко остановился. Щетка, которую принесла Юм-Юм! У нее голубая ручка, а его щетка, кажется, была зеленой… Или нет?

Девять

Квиллер широким шагом направился к «Голубому дракону», вспоминая беззащитную Мэри, которую видел прошлой ночью. Но его встретила другая мисс Дакворт – такая, как в первый раз, – холодная и непроницаемая в своем японском кимоно. В магазине больше никого не было. Она села в резное тиковое кресло – высокая и прямая, как дымок, поднимающийся от ее сигареты.

– Мне передали, что вы звонили, – сказал он, немного разочарованный прохладным приемом. – Вы хотели меня видеть?

– Да. Я очень обеспокоена.

Она положила длинный мундштук и повернулась к нему.

– Что случилось?

– Прошлой ночью я совершила ошибку. Боюсь, – сказала она, – я говорила вчера слишком много.

– Вы были прекрасной компанией. Я наслаждался каждой минутой.

– Я не это имею в виду. Мне не следовало раскрывать вам свою тайну.

– Вам нечего опасаться. Я дал слово.

– Мне следовало помнить, какую шутку сыграл с отцом ваш Джек Джонти, но, к сожалению, выпитое виски…

– Вы расслабились от спиртного, и это пошло вам на пользу. Поверьте, я не стану злоупотреблять вашим доверием.

Мэри Дакворт устремила на журналиста пронизывающий взгляд. Что-то в усах Квиллера убеждало людей в его искренности. Другие усы могли быть злодейскими, высокомерными или вызывающими жалость, но растительность на верхней губе журналиста внушала доверие.

Мэри вздохнула и немного смягчилась:

– Я вам верю. Против воли верю. Просто…

– А теперь мне можно сесть?

– О, простите! Как невежливо с моей стороны!.. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Не хотите ли чашечку кофе?

– Нет, спасибо. Я только что ел суп у «трех сестричек».

– Наверное, похлебку из моллюсков, – скривила губы Мэри. – Их магазин всегда напоминал мне рыбные ряды.

– Суп был очень вкусным.

– Из консервов, конечно.

«О-о, да это ревность», – подумал Квиллер и внутренне улыбнулся.

– А сегодня вам снились кошмары? – спросил он.

– Нет. Впервые за два месяца я спала спокойно. Вы оказались совершенно правы. Мне нужно было с кем-то поговорить. – Она замолчала, тепло взглянула ему в глаза и добавила: – Я благодарна вам, Квилл.

– Теперь, когда вам стало лучше, – сказал он, – окажите мне одну услугу. Просто чтобы удовлетворить мое любопытство.

– А именно? – Она моментально напряглась.

– Вы не могли бы рассказать поподробнее о той ночи? Это не просто нездоровое любопытство, уверяю вас. Чисто интеллектуальный интерес.

Она прикусила губу:

– Что мне еще сказать? Я рассказала вам все, что было.

– Нарисуйте мне план комнаты, в которой вы нашли тело.

Он вручил ей шариковую ручку и сложенный в несколько раз лист писчей бумаги – его обычное снаряжение. Потом выбил трубку о пепельницу, снова набил ее и зажег.

Мэри безнадежно вздохнула и начала рисовать.

– Это было в мастерской – в задней части магазина. Второй выход вот здесь. Справа длинный верстак с отделениями для бумаг и крючками для инструментов. Вдоль стен мебель и другие вещи, которые надо было склеить, покрыть лаком или отполировать.

– В том числе люстры?

– Они висели на потолке – около дюжины. Энди специализировался на осветительных приборах.

– А где была стремянка?

– Посреди комнаты оставался свободный пятачок. Где-то четыре с половиной метра по диагонали. Стремянка стояла примерно вот здесь. – Она поставила на плане крестик. – А хрустальная люстра лежала рядом на полу, разбитая вдребезги.

– Справа или слева от стремянки?

– Справа.

Она начертила еще один крестик.

– А тело?

– Слева от стремянки.

– Лицом вниз?

Она кивнула. Квиллер медленно и глубоко затянулся.

– Энди был левшой или правшой?

Мэри снова насторожилась:

– Дайте честное слово, что газета не послала вас расследовать этот случай.