Кот, который проходил сквозь стены

В комнате Квиллер осторожно опустил животное на пол. Прибежала Юм-Юм, чтобы дотронуться до носа Коко своим, но кот не обратил на нее внимания. Он долго пил воду, потом встал на задние лапы и поцарапал когтями по брюкам Квиллера. Журналист взял Коко на руки и носил по комнате, пока не пришла пора идти на следующую встречу.

Закрыв животных, он направился к лестнице, но вопли за запертой дверью буквально разрывали его репортерское сердце. Он медленно спускался по ступенькам, однако крики становились все жалобнее и печальнее, и все опасения Квиллера, что Коко его больше знать не захочет, испарились. Кот нуждался в нем. Обрадовавшись, журналист вернулся и взял хвостатого друга с собой к Клатре.

Восемнадцать

Вообще-то Клатра приглашала Квиллера зайти попозже (?) вечерком (?), когда оба смогут расслабиться (?). Но он сослался на занятость и сделал вид, что не понимает ее заигрываний.

В половине восьмого – самое пристойное для дружеского визита время – они с Коко приехали на такси в Орлиное Гнездо и достигли на лифте семнадцатого этажа. Коко ничего не имел против поднимающихся лифтов – другое дело те, что пытаются ускользнуть из-под его ног!

Клатра встретила гостей в пышном облаке бледно-зеленого шифона и страусовых перьев.

– Я не знала, что вы придете с другом, – хрипло рассмеялась она.

– Этим вечером Коко пришлось нелегко, и он не хотел оставаться один.

И Квиллер рассказал о жестоком эксперименте Расса с электронной музыкой.

– Опасайтесь молодых блондинов в белом! – изрекла Клатра. – Им есть что скрывать.

Она провела журналиста в уютную комнату: пестрые обои, пестрые шторы, пестрые мебельные чехлы – все в темно-бежевых, коричневых и золотистых тонах. В задрапированном тканью помещении было ужасающе тихо, точно в гробу. Негромко играла музыка – что-то страстное, скрипичное. Повсюду витал аромат духов Клатры.

Квиллер посмотрел на запятые, составляющие основу оформления комнаты, и попытался их сосчитать. Десять тысяч? Сто тысяч? Полмиллиона?

– Выпьете что-нибудь? – В зеленых глазах появился заговорщический блеск.

– Только содовую. Спиртного я не пью.

– Милый, для любимого журналиста я могу сделать что-нибудь получше, – томно протянула она.

Напиток оказался розовым, искрящимся и сильно пахнущим.

Квиллер понюхал его и нахмурился.

– Домашний сироп из черемухи, – объяснила Клатра. – Мужчинам нравится, потому что он горьковат.

Он осторожно отхлебнул. Неплохо. Даже приятно.

– Вы сами его приготовили?

– Господи, нет! Одна из моих чудаковатых клиенток. Она изучает лекарственные травы. В составе напитка можжевельник, любисток, медвежье ухо и еще невесть что. От медвежьего уха растут волосы на груди, дорогуша, – добавила она, игриво подмигивая.

Квиллер сидел в жестком кресле, Коко свернулся у него на коленях.

– Вы выбрали единственное неудобное сиденье во всей комнате! – возмутилась Клатра.

Сама она соблазнительно устроилась на пестром диванчике, окружив себя пестрыми подушками и тщательно замаскировав гипс на ноге складками шифонового платья. Ее плечи тонули под пышными страусовыми перьями, спускавшимися до самых бедер.

Клатра похлопала по подушкам:

– Садитесь-ка сюда, устраивайтесь поудобнее.

– С больным коленом мне будет лучше в кресле, – ответил Квиллер, и это было более или менее верно.

Клатра ласково его пожурила:

– Вы нас обманывали. На самом деле вы не журналист. Но мы все равно вас любим.

– Не верьте слухам, которые распускает ваша сестренка, – сказал журналист. – Я всего лишь репортер из «Прибоя», который мало получает и много работает, а неожиданными смертями интересуется исключительно в частном порядке. У Ив необузданная фантазия.

– Что поделаешь, возраст.

– Кстати, вы знали, что Энди писал роман о Хламтауне?

– Когда Энди приходил сюда, – с наслаждением вспомнила она, – мы очень мало говорили о литературе.

– Вы хорошо знаете Холлиса Прантца?

Клатра закатила глаза:

– Упаси меня бог от мужчин в серых джемперах!

Квиллер залпом выпил холодный напиток: в квартире было жарко. Коко грел ноги, словно меховое одеяло. Но в середине разговора кот наконец расслабился и, к большому облегчению хозяина, спрыгнул на пол. И тут же растворился в бежево-коричневом пестром узоре. Квиллер вытер лоб. Становилось все жарче и жарче. Градусов, наверное, под тридцать; от запятых-головастиков рябило в глазах. Он смотрел на бежевый ковер и видел запятые; он поднимал глаза на белый потолок и видел головастиков. Журналист закрыл глаза.

– С вами все в порядке, милый?

– Все нормально. Просто устали глаза. Тут очень душно.

– Может, приляжете? Выглядите вы неважно. Идите сюда, на диванчик.

Квиллер уставился на соблазнительную картинку – мягкое ложе, подушки – и уловил движение за пышной рыжей шевелюрой. Коко тихо и незаметно поднялся на спинку дивана.

– Снимайте пиджак, ложитесь и устраивайтесь поудобнее, – настаивала хозяйка. – С сестричкой Клатрой не надо думать о хорошем тоне.

Она одобрительно посмотрела на его усы и плечи, и ее ресницы затрепетали.

Квиллер пожалел, что пришел. Он любил более утонченных женщин.