Кот-Скиталец

Естественно, обоих тут же с ходу подключили к нашему проекту. Подоплека замечательной игры с андрами, которую я придумала и кхонды одобрили, заключалась в том, что люди-человеки никогда, по сути, не вглядывались пристально в своих младших братьев – и в физическом, и в духовном плане. Они так поверили любви и преданности своих каурангов и фриссов, что сочли ее слепой – а она таковой отнюдь не была. Что же касается физической стороны, то андрские кауранги отличались большим разнообразием окраски, формы и размера; специально вычленялись и культивировались породы сторожей, охотников, домоправителей и дамских наперсников и наподушечников. Поэтому кхондский тип сам по себе воспринимался как нормальная разновидность боевого, «служивого» пса. Головная боль наша состояла в том, что мы запускали их в порядочном количестве, и надо было создать внутри кхондов некое разнообразие – хотя бы мастей. А ведь подкрашивать темно-серую шерсть или вставлять в зеленовато-голубые глаза контактные линзы из мориона было неразумно – это легко могло выйти на поверхность. И что по сравнению с этим было – преодолеть ночью полоску золы и сажи!

Выручило нас то, что многочисленные и слегка презираемые андрскими селекционерами каурангские дворяне произошли от вторичного смешения каст, вычленяемых андрами по своему произволу и капризу, хотя иногда – по необходимости. Касты были красивы, однако склонны к вырождению, и для прилития крови приходилось держать «стадо» первоначальных собак, куда более единообразное. Но и возникшие спонтанно плоды мезальянсов и пылкой, но мимолетной страсти также тяготели к этой первоначальности; так что между отцами-прародителями и маргиналами, подлинными аристократами и «самострочными» дворнягами не было существенной разницы.

Вот на оба этих фланга мы и решили делегировать наших шпионов. Типичный кхонд выглядел как прасобака, собака без извивов и выкрутасов, пес без дураков – и нужно было только распространить наших посланцев на возможно более широком ареале.

Однако распылить новую кхондскую диаспору внутри страны Андрии – еще полдела. Были бы нам нужны только агенты влияния – можно было бы ограничиться и местными особями, которые охотно брали на себя слежение и передачу нам разнообразной информации – вплоть до последних фасонов и мод. Нет, на сей раз нашей целью был шантаж. Мы хотели вложить в мозги всей Андрии ясное понимание того прискорбного факта, что «лесных пришлецов» много и вовне, и внутри страны и что обнаружить нас, коль скоро мы покидаем среду нашего обитания, никак невозможно. Ну, разве что одного-двух…

(Кстати, если невозможно – это уже следующий, третий по счету этап операции, агитационный. Внедрить, запугать – и в итоге показать всем и вся, а особенно Псам, что кхонды и кауранги и на самом деле единый народ, этнос внутри этноса.)

Все это мы творили по необходимости не спеша, с большой оглядкой, как всякое новое и неизведанное дело. Но дружба с Большими Мунками давала блистательную возможность совершать все быстро. Они имели право держать в своих многочисленных фавелах и бидонвилях поблизости от центров андрской цивилизации каких угодно непородных псов и псиц, вписывать их в Освой вид на жительство, выпускать на промысел, давать вольную, красить и стричь по своему выбору. Вот к ним мы и подпустим первую большую партию.

А вскорости сюда присоединятся и кое-какие андры, которых потянет на добротную природность четвероногих мункских «коллег», их крестьянское земляное остроумие и неподдельную прямоту – кто следуя моде, кто – по неведению, а кто… Арккха намекал на особых андров, что вхожи в Лес…

Кое-кто намеренно.

Словом, посмотрим. Не будем класть все яйца в одну корзинку.

Запись девятая

Из сентенций кауранга Кудлая. Номер первый

Обливать метлу Великого Дворника в присутствии самого Дворника – сугубое безрассудство. Метить в период его отсутствия – слабодушие и трусость. Но быть лояльным власти только за то, что она тебя не трогает и прикармливает с рук – это куда хуже и трусости, и слабодушия, и безрассудства. Восьмой смертный грех подлости.

– Наводнять город и село нашими, угрожать тем, что мы не исполним, – это тактика, мама, – говорил сообразительный не по годам Артик. – И не самая лучшая. А какая твоя стратегия?

Мы сидели у тихого вечернего костра в обнимку: я перебирала его длинные когтистые пальцы, вытаскивая сор, он согревал меня пушистым телом.