Кот ушел, а улыбка осталась

— Карбюратор, — сказал Хомерики. — Ваши все время пишут, что я агент ЦРУ, а из-за этой старой клячи никто не верит, что я американский шпион. Вернешься, скажи, если хотят, чтобы их брехня выглядела правдоподобней, пусть купят мне новую машину.

Мы приехали в грузинский ресторанчик «Золотое руно». Перед тем как войти в зал, Манана попросила меня закрыть глаза, взяла под руку и провела в зал.

— А теперь открой.

В маленьком зале ресторанчика (всего несколько столиков) сидели мои друзья Нодар Мгалоблишвили и Гия Бадридзе, причем в Париж они приехали не сговариваясь, каждый по своим делам. Гия Бадридзе случайно встретил Манану, а Манана нас всех объединила. Принимали нас хозяева ресторанчика, два симпатичных старичка Ванечка Асатиани и Баграт Цуладзе. Еда была простая, но изумительно вкусная. Я пил лимонад «Лагидзе». Остальные «Кахетинское № 8» тбилисского разлива. Мои друзья, когда узнали, что я не пью, очень огорчились. Гия Бадридзе объяснил Виктору Хомерики, что пьяный Данелия и трезвый Данелия — это два разных человека. Трезвый Данелия — это скучнейший зануда, вот он перед вами, сами можете убедиться. А пьяный — нормальный человек, пока не напьется до чертиков.

— Слушай, оставь его в покое, — сказала Манана. — Трезвый мне он больше нравится.

Было грузинское застолье. Поднимали тосты, спели «Мравалжамиер» (Долгие лета). Запевал приятным тенором Виктор Хомерики. Старички и Гия Бадридзе вторили. После обеда гуляли по Парижу, а вечером пили чай в грузинской семье. Хотя это были дети и внуки эмигрантов и родились во Франции, грузинский язык они хорошо знали. После чая на трех машинах поехали в маленький кинотеатр смотреть фильм «Не горюй!». Мы ехали с Виктором Хомерики, по дороге машина два раза глохла, и он ругался. Поэтому в кинотеатр мы приехали, когда фильм давно начался. Копия была с французскими субтитрами, выцветшая, поцарапанная, трудно было разобрать реплики. Но зрители реагировали, смеялись и даже аплодировали.

В Париже я бывал и до этого, и после. Но когда заходит речь об этом городе, я вспоминаю не Эйфелеву башню, не Лувр и собор Парижской Богоматери, а маленький грузинский ресторанчик, где глава диаспоры Виктор Хомерики и старички Ванечка и Баграт поют грузинскую застольную. Хороший был тот день.

Мы с Аркадием были в Париже неделю, просмотрели больше ста кассет. Три актера вызвали у нас интерес — Гриффин Данн, Питер Рихард и Николас Кейдж. Теперь надо было лично пообщаться с этими актерами. Для этого надо лететь в Америку.

Прежде чем встречаться с актерами, Константин Александров прилетел в Москву и подписал договор с «Совинфильмом». Съемки на территории Советского Союза оплачивает «Совинфильм», съемки в Австрии и Израиле — Константин. Советский Союз имеет право на прокат фильма на своей территории, остальной прокат за Константином.

Подписали и договор на сценарий. Авторы: Р. Габриадзе, Г. Данелия, А. Хайт. За сценарий Константин переведет в ВААП (Всесоюзное агентство авторских прав) 10 тысяч долларов. Сейчас — 2, остальные по окончании фильма. Мы не торговались. (Вот тогда-то мы и узнали, что ВААП забирает себе 65%!)

Рассказал я про все это быстро, но со встречи с Терешковой до подписания договора прошло больше года.

Костя

Константин Александров родился в Ташкенте, потом его родители уехали в Румынию, потом он уехал в Израиль, оттуда поехал в Южную Америку, был в Аргентине, в Мексике, несколько лет работал в Таиланде, потом переехал в Париж и сейчас был французским поданным. Он свободно говорил на английском, французском, испанском, иврите и очень плохо на русском. Яркий человек с глазами плута. В Париже он пригласил нас на ужин в тайский ресторан, сказал, что любит тайскую кухню, потому что вторая его жена была тайка, сейчас она живет в Бангкоке, а с ней двое его детей, мальчик и девочка. На ужине были мама Константина, первая жена Константина, третья жена Константина с дочкой, постоянная любовница Константина с сыном Константина и своими дочкой и мамой, бывшая любовница Константина и девушка, которая ему нравилась. К моему удивлению, это была дружная компания. Константин читал наш сценарий увлеченно, как свой. Все внимательно слушали, смеялись, делали замечания.

Не курить!

Для того чтобы встретиться с актерами, отобранными по видеокассетам в Париже, в апреле 88 года мы с Аркадием полетели в Америку (там нас ждал Константин). Летим — курить нельзя. Стоим в длиннющей к паспортному контролю очереди — курить нельзя (тогда я курил очень много и Аркадий тоже). Ждем багаж — курить нельзя. Едем в такси — курить нельзя. В вестибюле гостиницы — курить нельзя. В лифте — курить нельзя. В коридоре — нельзя. В номере — можно!

Позвонил Константин и сообщил, что через час в холле гостиницы нас будет ждать Гриффин Данн.

— Я отсюда никуда не выйду, там курить нельзя! Зови его, пусть поднимается, — сказал я.

— В номер звать актера неприлично.

— Тогда давай встретим его на улице!

И Константин, проклиная меня, для встречи с актером снял на два часа апартаменты.