Кот в малиновом тумане (ЛП)

— Карпы, — объяснил Нострадамус. — Рыба плавает по дну — не поймаешь ни одну. — Он обернулся к Темпл с вежливым поклоном: — Завтра в полдень в Темпл Бар можно обсудить пиар. Если так удобно вам, я Мотыге передам.

— Я не смогу сесть за руль так скоро…

— Не беспокойтесь, пришлют шофера.

— Шофера?! — Ральф нахмурился и обернулся к Темпл, точно ревнивый муж. — Вы не потащитесь фиг знает куда с фиг знает с кем, одна, ни сегодня, ни завтра.

– «Шофер» — это просто выражение, — поспешно сказала Темпл. — Для рифмы.

Нострадамус улыбнулся извиняющейся улыбкой, но ничего не сказал. Темпл подумала, каково это — день за днем подбирать рифмы. Некоторые могут сказать, что день за днем рассчитывать ставки — уже достаточно, чтобы чокнуться. Одинаково умелый в математических подсчетах и в поэзии, Нострадамус был просто какой-то фигурой Ренессанса.

У Ральфа явно имелись еще возражения, он уже глубоко вжился в роль сторожевого пса, но тут с улицы донесся вой сигнализации.

Ральф пронесся через вестибюль и вылетел на улицу, на ходу нашаривая кобуру под мышкой, прежде, чем Нострадамус успел выдать очередной рифмованный куплет.

Темпл поспешно похромала следом, с Нострадамусом, галантно поддерживающим ее под локоток, хоть этот жест был чисто символическим и не слишком помогал ей.

Снаружи они увидели Электру Ларк, ее руки были подняты так высоко вверх, что гавайская накидка, которую она всегда носила, задралась выше ямочек на пухлых коленках. По контрасту с расцветкой «вырвиглаз», присущей всем ее нарядам, и ярко-розовой прической с ядовито-зелеными прядками, лицо хозяйки «Серкл Ритц» казалось белым, как бумага.

Возможно, причиной такого шока была черная блестящая «беретта», изумительно подходящая к вопящему сигнализацией «доджу». Полуавтоматическое оружие сидело в красивой итальянской руке Ральфа Фонтаны, как влитое, и было нацелено точно в бирюзовую райскую птичку на животе гавайской накидки Электры Ларк.

— Я только погладила бампер!.. — прошептала Электра непослушными губами. — А эта дурацкая штука начала орать… Я еле притронулась!

— Надеюсь, что это правда, — Ральф засунул оружие в кобуру и одернул пиджак, придавая ему прежний безукоризненный вид. — Надеюсь, что вы не заляпали его своими пальцами. Его только что помыли вручную, леди! Этот бэби полировался натуральными салфетками «шимми».

Темпл не стала говорить ему, что французское слово «chamois»[77] произносится как «шамми», а вовсе не как танец шимми, исполняемый танцовщицами топлесс.

Пока Ральф огибал автомобиль спереди, чтобы осмотреть бампер на предмет отпечатков пальцев, Электра поспешно обошла его с противоположной стороны и присоединилась к Темпл и Нострадамусу, продолжая держать руки вверх.

— Я его почти и не задела, — пожаловалась она снова.

Ральф заткнул сигнализацию нажатием кнопки и низко склонился к бамперу, придирчиво инспектируя каждый сантиметр.

— Сигнализация супер-чувствительная, — сообщил он удовлетворенно. — Стоит только не так посмотреть на нашего бэби — и она тут же сработает. Собственность братьев Фонтана. Любуйтесь, завидуйте, но руками — ни-ни.

Электра окинула говорящего высокомерным взором, которого он не заметил, и сказала:

— Ну, что ж, извините за любопытство.

Она повернулась к Темпл и, наконец, опустила руки. Куча титановых браслетов, звеня, свалилась с предплечий к запястьям, точно кольца Сатурна, собирающиеся покинуть орбиту.

— Вы в порядке, дорогуша?

Ее глаза обшарили Нострадамуса с подозрительностью матушки-наседки.

Темпл кивнула, уже слегка ошалевшая от слишком большой дозы разнообразных волнений.

— Нострадамус пришел по делу, а Ральф доставил меня домой из «Феникса». Честно говоря, я бы хотела уже, наконец, отдохнуть в тишине и покое.

— Сейчас вы отдохнете, — уверила ее Электра, беря под локоть, чтобы помочь вернуться в вестибюль. — Мы все, наконец, отдохнем, когда этот противный мальчишка со своей вопящей машиной удалится отсюда.

Ральф, все еще любующийся на сверкающие зеркальные бока «вайпера», ее не услышал.

Нострадамус водрузил свою соломенную шляпу на лысую голову и притронулся к полям, салютуя двум женщинам, исчезнувшим за дверями «Серкл Ритц».

Он выглядел очень довольным.

Меньше, чем через сутки, Темпл ждала в вестибюле «Серкл Ритц» — ноги предусмотрительно обуты в теннисные тапочки, сумка загружена всем необходимым и оттягивает левое плечо.

В течение этих суток она приняла долгую горячую ванну, за которой последовал долгий холодный компресс на больную щиколотку, пока она читала сто двадцать вторую главу «Зимней сказки» Марка Хелприна[78]. У Темпл была специальная полка для нашумевших книг, которые нужно было когда-нибудь прочесть, однако большинство из них так и остались нетронутыми. Но лирический, и вместе с тем эпичный роман Хелприна озадачил и заворожил ее. Начав читать, она совершенно забыла про братьев Фонтана, полицейских и Кроуфорда Бьюкенена, что само по себе уже заслуживало всяческого восхищения.

Утром она постригла ногти на ногах — еще одна вечно откладываемая забота, затем привела в порядок руки и почитала газеты в компании Полуночника Луи.