Кот в мешке

О Зенончике Алиция говорила неохотно, он стал как бы ее собственным поражением. Я уже говорила, что она питала к этому парню слабость, познакомившись с ним много лет назад, принимала таким, как есть, добродушно посмеиваясь над его глупостями, и вот в результате он оказался не достоин ее хорошего отношения. И добрых советов, и мягкой постели, когда сестра выгоняла его из дома, и неисчислимого количества съеденного и выпитого. Наверняка он и забавлял ее, смешил, да и в какой-то степени помогал по дому, возможно, она не раз пожалеет об его отсутствии, но и экспонировать собственные ошибки она не желала. Из двух зол уж лучше бамбук – тоже ее жизненная ошибка. Несколько жалких прутиков, посаженных годы назад, разрослись и превратились в могучую чащу, неотвратимо наступающую на сад. Нелегко избавиться от этого хищного растения: его корни уходят на глубину почти полутора метров, и слабой женщине с ними трудно было справиться.

– Зато ты оказала неоценимую помощь общественности, – попыталась я утешить ее.

– Какой общественности?

– Да хотя бы мне. Я ведь тоже составная часть общественности. А благодаря тебе я очень хорошо поняла, что такое бамбук, и теперь не только у себя не посажу ни единого бамбучка, но и других предостерегу.

– Тебе все равно не поверят. Каждый учится на своих ошибках. Слушай, что ты собираешься с ними делать?

Взмах руки куда-то в направлении торгового центра мог означать только Павла и Беату. Очень не понравился мне этот вопрос.

– А что я должна делать? Прикончить их?

– Возможно, и стоило бы. Учти, я-то остаюсь здесь, а вы все возвращаетесь в Варшаву. К Беате не буду цепляться, но с Эвой вы близки. К чему это приведет?

– Дьявол их знает. Бедная Эва. Может, еще опомнятся?

– Ты сама этому не веришь. Что-то на них нашло, прямо безумие какое-то. И надо же было тебе их сюда привозить!

– Вот те раз! – Я смертельно обиделась. – Я привезла? Да ты что! Сами они приехали, совершенно случайно совпали, я об их приезде к тебе и понятия не имела. Впрочем, не они первые. А ну припомни, сколько влюбленных пар колготилось в твоем доме!

– Оказывается, я содержу публичный дом, – грустно вздохнула Алиция. – И не знала об этом. Нет, меня это серьезно огорчает. Павла я знаю с самого рождения, его жену Эву – почти двадцать лет, для нее это будет страшным ударом. Наверняка не сочтет меня виновной… Да нет, конечно, – что я, Эву не знаю. Но вполне могут быть у нее ко мне претензии. И я чувствую себя свинья свиньей.

– И ты не одна такая, – печально поддержала ее я. – Вместе будем похрюкивать над корытом.

Для Эвы Павел являлся смыслом жизни, я словно воочию видела кучи порошков снотворного, которые она собиралась поглотить. И ведь не поверит, что я не приложила рук к проклятому роману. Единственное, что могу сделать – это поскорее забрать отсюда Беату. Когда буду уезжать, а уезжаю уже послезавтра. Завтра утром выкопаю растения, которые собираюсь увезти в Польшу… А, правда, я собиралась их украсть, не забыть бы в предотъездной спешке.

Интересным оказалось мое пребывание у подруги, хоть и беспокойным. Если бы не эти несчастные влюбленные, за которых невольно чувствую себя ответственной, хотя это глупо. Люди взрослые, сами решают, как вести себя. А тут я сразу заметила, как их потянуло друг к другу. Бывает же такое в жизни…

Ах, Эва, Эва… Если бы не она, я бы так не переживала. Только из-за нее неспокойно на душе и сердце ноет. За Беатиного Юлиана не переживаю, не знаю человека, он для меня чистая абстракция. Но Эва…

Вот интересно, я заметила, что все Эвы, как правило, очень красивы. Здешняя датская Эва – истинная красавица, моя близкая подруга Эва в юности была прелестной девушкой, Эва Павла тоже очень красива. Да и вообще все, с которыми приходилось встречаться в жизни. Поднапряглась, припоминая – нет, ни одной некрасивой Эвы мне так и не встретилось. Даже теперешняя недавняя знакомая в Варшаве, с которой я не знакома близко, хоть и сущая гангрена и язва, но ослепительно красива.

***

Насидевшись на воздухе, мы с Алицией поднялись и стали собирать со стола бутылки, чашки, сигареты, мобильники, пепельницы и все прочее, что разложили на столе, и отнесли в дом. Видя, что подруга стала какой-то задумчивой и отстраненной, словно бы витавшей в другой жизни, я приписала это неприятной теме о наших влюбленных. Оказывается, я ошибалась. Алиция, все такая же отстраненная, буркнула что-то о припомнившихся ей новых кошачьих мешках и, нахмурив брови, прямиком направилась в котельную. Из любопытства я последовала за ней.

Котельная в Алицином доме была большая. В ней размещались и прачечная, и комната для сушки белья, и даже нечто вроде подручного чулана для всевозможных рабочих инструментов. Правда, очень неудобно развешаны были веревки для сушки выстиранного белья, очень низко, под ними приходилось пробираться чуть ли не ползком, но никто тебя не заставлял ползать сразу после стирки, можно было дождаться, когда белье высохнет, и снимать его, стоя во весь рост. Сохло же оно быстро – котел в котельной грел отлично.