Кот в муравейнике

Я присмотрелся к парням. Оба не раз попадались патрулям старшекурсников при попытке уйти в самоволку. Если с патрулем нет наставника, мы шума не поднимаем. Просто заворачиваем неудачника назад. Есть неписаный закон — одна попытка уйти в самоволку в сутки. Попался — жди следующей ночи.

Курсанты тем временем собрались вокруг нас полукругом. С одной стороны, интересно им. С другой — никто не хочет приближаться к наставнице. Есть риск стать учебным пособием.

— Встать! Смирно! — рявкаю я. — Бойцовые коты… Позорище вы, а не бойцовые коты! Вы обязаны были победить! Кто против вас? Дети богатеев! Маменькины сынки. Как вы смели проиграть?

Забираю у двоих ближайших курсантов деревянные мечи — боккэны.

— В самоволки бегаете, а драться не научились. Ну-ка, вдвоем на одного! Покажите, что умеете.

Парни довольно грамотно заходят с двух сторон. А я просто стою и с дикой скоростью вращаю боккэнами. Время есть. Им еще по четыре шага надо сделать.

Тот, который слева, который вратарь, идет в атаку. Но это ложная атака. Он просто отвлекает на себя внимание, настоящая атака будет с другой стороны. Именно так нас учили на втором курсе. Резко разворачиваюсь и отбиваю атаку справа. Слишком резко! Ломается боккэн. К счастью, не мой. Теперь Татака по голове настучит за порчу инвентаря.

Не глядя отбиваю выпад за спиной. Второй курс — никакой фантазии. Разворачиваюсь и бью обоими боккэнами по мечу соперника. Одним — посередине, вторым — по концу боккэна. Таким сдвоенным ударом я должен был выбить оружие у него из руки. Вместо этого слышу треск. Второй сломанный боккэн. Вратарь, блин, с мертвой хваткой. Теперь трясет отбитыми пальцами.

А бой, собственно, закончен. Оба противника безоружны. Опускаю оба своих меча концами к земле и застываю статуей. Если кто-то из парней бросится в рукопашку, уйду с его траектории и завалю подсечкой. Или суну боккэн между ног.

— Иноземцы говорят, яблоко от яблони недалеко падает, — огорчилась Татака. — Я тебя для чего пригласила? Чтоб ты этим балбесам красивый бой показал. А ты — весь в мать. За два вздоха… Еще мечи поломал!

И дала мне легкий подзатыльник.

— Когда это было? — удивился я. — Мама ничего такого не рассказывала.

— А когда ночные тени о своих делах рассказывали? Сразу после бунта это было. Бунт уже подавили, но банды всякие еще остались. Твой отец с Таррксом узнали о логове бандитов и послали Ррумиу за Шурртхом и Марртахом. Марртах в то время еще курсантом ходил. Ну, Миу ворвалась в учебный зал, да как рявкнет: «Курсант Марртах! На выход! Работа есть». А наставник ей и говорит: «Победишь меня — отпущу Марртаха с занятий». Не успел закончить фразу, она уже у него меч выбила. Обругал ее наставник, что торопыга, что сигнала не дождалась. Миу спорить не стала, извинилась, за мечом сбегала. А как сигнал прозвучал, за полвздоха наставника обезоружила на пол уложила и скрутила. «Прошу простить неразумную, господин, — говорит, — воля Владыки надо мной». Схватила Марра за руку и утащила на задание.

— А дальше? — мы, оказывается, уже в плотном кругу курсантов стоим.

— А что дальше? — Татака делает вид, что удивилась. — Эта троица решила, что сами с бандой справятся. Через день Шурр, Марр и Миу вернулись во Дворец. О банде с тех пор никто не слышал. Ночные тени свидетелей не оставляют.

— Госпожа, разреши мне сразиться с учеником, — просит Тамарр на языке дикарей и повторяет на нашем. — Хочу оценить свое умение.

— Слышала, как ты копьем владеешь, — говорит Татака. — Эти желторотики тебе не соперники. Со мной на шестах сразишься?

И послала двух парней за шестами. А у меня под ложечкой засосало. Изувечат ведь друг друга.

— Тамарр, не вздумай по-настоящему биться, — внушаю жене. — Драться будешь как со мной на свадьбе. Понарошку.

На языке дикарей говорю. Громко, чтоб Татака тоже слышала. Она язык дикарей лучше меня знает. И одно ухо в нашу сторону повернуто. На мечах Татака не хуже мамы дерется, но шесты — не ее оружие. Тамарр себя обидеть не даст.

— Вы что, на свадьбе подрались? — поворачивается к нам Татака.

— Нет, красивый цирк показали. На зрителей работали. Предупреждали друг друга, куда будем бить.

— Покажем желторотикам цирк? — весело фыркнула Татака и подмигнула Тамарр.

Вот это был бой! Зря я думал, что Татака шестом не владеет. Еще как владеет! А Тамарр-то, Тамарр! Даже подозрение закралось, что она мне поддавалась. Знаю, что бой не настоящий, но все равно хочется на помощь броситься. Не знаю только, кому.

Зато у курсантов никаких сомнений нет. За Татаку болеют. Одна Лапочка спокойна как скала.

— Тебе не страшно за них? — спрашиваю.

— Когда ты с Тамарр бился — было страшно. А сейчас видно же, они не всерьез.

Мне не видно, ей видно. Впрочем, дуэлянты и на самом деле предупреждают, куда будут бить. Выкрикивают на языке дикарей: «Ноги!», «Сверху!», «В голову!» Но все же мне стало спокойнее, когда Татака дала сигнал заканчивать. Обе тяжело дышат, но довольные… А уж как курсанты довольны!

— Вопрос всем! — командным голосом спрашивает Татака. — Кто заметил что-то странное?