КОТАстрофа. Мир фантастики 2012

Какие чувства охватили в тот момент его маленькое сердечко? Понимал ли он, что не может иметь на нее таких же прав, как то страшилище, что постоянно теперь находилось с нею рядом? Вряд ли… Все его сознание, таким удивительным образом зародившееся не в человеческом теле, а в теле животного, пребывало больше в сфере эмоциональной, а не логической.

Так что теперь его несчастное сердце разрывалось от горя. Он готов был наброситься на ненавистного соперника – даже несмотря на то, что был для этого слишком мал. Он, наверно, и сделал бы это, если бы только не чувствовал, что очень огорчит этим свою богиню…

Ну что еще оставалось ему делать!? В полном разброде чувств, оглушенный и убитый горем, он ушел тихонько в свою коробку, и никакие уговоры не могли его оттуда вызвать.

– Крыся, ты заболел? Ну-ка выходи, что это ты с утра пораньше в коробку залег?

Молчание.

– Крыся, может, ты есть хочешь?

Молчание.

Он отвернулся к стенке коробки, положил, как собака, свою лобастую голову на передние лапы и тоскливо вздохнул.

– Да что с тобой сегодня происходит!!? Крыся?.. – Она легонько почесала спинку кота, именно так, как он больше всего любил. Он повернул к девушке свою мордаху, и в его печальных лиловых глазах она неожиданно прочитала все его горе. Ну, кто ж мог предположить, что котенок, пусть даже и такой необычный, может питать к хозяйке чувства большие, нежели простая благодарность! Это было удивительно, странно и совершенно неожиданно.

– Вот дурашка, – прошептала девушка, осторожно вынимая кота из коробки, – что это ты там себе надумал, а? Ну-ка перестань сейчас же, слышишь? Вот ерунда какая… Я всегда буду с тобой, глупыш ты этакий, понял?

Конечно, это было для него слабым утешением. Но, как это часто бывает, разбитому сердцу не хватает подчас самой малости, оно готово поверить в любую, самую невероятную вещь, если эта вера хоть немного спасет от боли… Крысёныш опять вздохнул так, что у девушки сжалось сердце, а потом осторожно лизнул ее руку. «Да, моя богиня, я все понимаю, – словно говорил он. – Только очень больно мне, почти как тогда… Но ты не волнуйся, я справлюсь».

* * *

Почти месяц после этого случая жизнь в лаборатории шла размеренным, однажды заведенным порядком. Выезды, полевые, лаборатория. Выезды, полевые, лаборатория… Отчеты… Проверки. Снова отчеты. И опять все сначала.

А потом все и случилось.

Ирочка восприняла повышенную нервозность кота в тот день, как обычную его реакцию – ему так до конца и не удалось справиться с переполнявшими его чувствами, и поэтому в присутствии Саши он иногда продолжал вести себя беспокойно.

Ах, если бы только она могла в тот момент заглянуть чуть дальше, чем позволяли глаза, – туда, куда смотрят не глазами, а сердцем, душой! Если бы только удалось ей увидеть то, что видел он!

Увы, сейчас ее сердце было обращено только к Саше, а Крысёныш для нее превратился из таинственного и… несчастного инопланетянина, с которым ей так неожиданно удалось наладить связь, в самого обычного, земного кота – любимого, забавного, немного странного – но все же кота. Эх, Экзюпери, Экзюпери…

* * *

Кто ответит на вопрос, почему ссорятся влюбленные? Отчего это происходит иногда между двумя людьми, каждый из которых сказал однажды самому себе, поклялся в душе и вслух, что никогда (слышите вы – никогда-никогда!) не посмеет обидеть любимого человека?

Что это – просто неизбежный процесс «притирания» двух характеров? Не зря же, в самом деле, родилось в народе известное присловье: «Милые бранятся – только тешатся». И вовсе не исключено, что в первоначальном варианте этой народной мудрости последнее слово звучало несколько иначе – «тешутся». Что должно означать – обтесываются, притираются друг к другу. Пожалуй, только самим влюбленным это доподлинно и известно.

Для Ирочки это была первая ссора с любимым человеком, и в тот момент ей показалось, что весь мир вокруг нее рухнул! Она даже не смогла бы точно сказать, что именно так в тот момент ее обидело – какие-то Сашины слова, его тон или что-то еще. Только ей просто вдруг показалось, что все кончилось, что больше уже ничего у них не будет. Вероятно, где-то в глубине души она была весьма романтической особой – вроде тех барышень из XIX века, что запросто могли упасть в обморок от неосторожного слова.

Нет, но что же он ей все-таки тогда сказал? Или он просто посмотрел на нее не так? Да разве это волновало ее раньше? Волновало? Или нет?

Как бы оно там ни было, но сейчас, пожалуй, это не имело значения. Немногие смогут точно вспомнить причины этих мгновенных, похожих на летнюю грозу ссор, почему-то случавшихся в самом начале отношений – так нежданно, словно сами собой. Но сколько радости приносит потом примирение…