КОТАстрофа. Мир фантастики 2012

А Тимку не радовало. Он совсем перестал делать домашние задания. Какой смысл учить уроки и готовиться к переводным экзаменам, если все равно скоро уезжать! Болеслав Григорьевич здесь «по делам фирмы», в начале зимы он собирается вернуться домой и забрать к себе Тимку с мамой. Но мальчик даже школьным друзьям не рассказал о грядущих переменах. Он вообще не знал, где находится страна Болеслава Григорьевича. Тот говорил, но Тимка отчаянно тряс головой, чтобы название не забилось в уши. Он даже на карту, висящую в прихожей, теперь не смотрел – боялся, что случайно увидит название страны, и это будет значить: она существует, мамин «принц» не врет, он действительно приехал с другого края земли, они смогут отправиться туда все вместе.

Почти все!

Александра никто не звал.

Болеслав Григорьевич кряхтел, отводил глаза и сетовал, как тяжело перевозить через границу животных. Мама сочувственно кивала, но – Тимка знал – жалела кота. Александра еще котенком принесла ему мама – подобрала у подъезда, возвращаясь с работы. Тимка тогда в первом классе учился, и друзей у него еще не было.

Они в тот год как раз переехали. Новый район, квартира, соседи… Мама приходила поздно, жаловалась на маленькую зарплату и усталость. Потом сдружилась с тетей Светой и вечерами, думая, что Тимка не слышит, сетовала, что мальчик растет без отца. Когда появился Болеслав Григорьевич, мама сразу сказала Тимке, что «так будет лучше». А едва у Болеслава Григорьевича началась аллергия на шерсть, велела избавиться от кота.

Тимка ничего не сказал, надел джинсовую куртку на искусственном меху, из которой давно вырос, по привычке сунул в карман старую кепку. Ее он почти никогда не носил, но мама настаивала, чтобы голова была в тепле, и мальчик, не желая ссориться, пускался на хитрость: брал с собой, а надевал лишь перед возвращением. Джинсы протерлись на колене, у свитера из горловины торчали нитки. Болеслав Григорьевич не дарил Тимке одежду – не умел выбирать. Он дарил маме деньги, а та покупала мальчику все, что нужно, но идти «избавляться от кота» в новеньких брюках и отутюженной рубашке, купленных на деньги того, по чьей милости теперь любимого зверя выкидывали на улицу, Тимке казалось полнейшем свинством. Будто он Александра на эти самые штаны-рубашки променял!

– Неправда… – шепнул Тимка, зарывшись носом в теплую серую шерсть. – Ты ведь так не думаешь, да?

Кот молчал, угревшись на Тимкином животе. Мальчик бесцельно блуждал по улицам уже час. Темнело, холодало, очень хотелось домой. Просто бросить Александра в подворотне и, вернувшись, отпаиваться горячим чаем Тимка не мог. И что делать дальше – мальчик не знал. Наверное, он ждал чего-то. Например, что мама позвонит на мобильник, волнуясь и глотая слова, скажет, что Александра бросать не надо, что она все поняла или что Болеслав Григорьевич передумал, или исчез, или пьет таблетки и смирился с котом, или заплатил врачам и вылечился от аллергии. Он богатый и взрослый! Что ему стоит!

Его-то, сытого, круглого, приласканного, никто не гонит из дома в ночь. Не вышвыривает на помойку, как ненужную тряпку. От ненависти и бессилия Тимка тихонечко заскулил. Как же это? Александр – не дикий кот. Он тут не выживет! Его забрали с улицы, обогрели, приютили, полюбили и вырастили. Что теперь? Снова вон? Лишить родного уголка и миски, мягкого мышонка, которого мама сама ему сшила? Кривобокий одноглазый уродец совсем не походил на мышь… Мама смущенно улыбалась, говорила, что не умеет шить, и хотела игрушку выбросить, но Александру мышонок так понравился! Больше резинового мячика с бубенчиком внутри, который Тимка купил, экономя на школьных завтраках, новомодной заводной меховушки из элитного зоомагазина, клубка в подарок от тети Светы…

Тимка вздохнул, облизал губы. На морозе они растрескались и болели. Мама запрещала ему так делать. Но мамы здесь не было – только он и Александр. Одни на крохотной улочке.

Мальчик жалел о том, что не взял с собой деньги. Карманная мелочь осталась в фирменных джинсах, а хрустящие бумажки – в банке из-под чая, густо облепленной мультяшными наклейками. Уши горели, заледенели руки. Чтобы пальцы хоть чуть-чуть отогрелись, мальчик зарылся ими в котовью шерсть. Подумал немного и, морщась, нацепил кепку. Они слишком далеко ушли из своего района, и одноклассники вряд ли им теперь встретятся, никому больше нет дела до Тимки, и уж тем более – до его кепки, которая у знакомых мальчишек вызывала фонтан едких шуточек. Кругом парк, вдалеке – огни большого проспекта, слева – темная стеклянная громада концертного зала.

Холод студил ноги в стоптанных кроссовках. Хуже всего приходилось правой пятке – там в шерстяном носке протерлась дыра. Тимка понял, что вернуться пешком домой он не сможет: непременно насмерть замерзнет дорогой. Холода пришли рано, словно поторапливали Болеслава Григорьевича. Тимка глубоко вздохнул и решился на отчаянный шаг.