Котел

Когда толпа пробралась за прилавок, несколько продавцов попытались закрыть собой двери в кладовую. Это было ошибкой. В считанные доли секунды толпа перешла от бранных слов к жестким действиям. Куски дерева, оторванные от сломанных полок и используемые теперь как пики, поднимались и опускались. Кровь текла на кафельный пол магазина и белые стены.

Трясясь от страха, директор молочного магазина попытался ускользнуть. Но сильные руки впились в его полные плечи и вытащили директора назад.

– Нет, свинья! Так просто ты от нас не уйдешь. – Лицо сталевара напоминало перекошенную ненавистью маску.

Директор в ужасе закричал. Он все еще вопил, когда сталевар буквально швырнул его в гущу разъяренной толпы.

* * *

17 ОКТЯБРЯ, КРЕМЛЬ, МОСКВА

Огромный черный "ЗИЛ", не останавливаясь, проехал мимо охраны, стоявшей у Боровицких ворот. Флаги на капоте ясно давали понять, чья это машина, и ни одному солдату, находящемуся в здравом уме, не пришло бы в голову задержать хоть на несколько секунд маршала Юрия Каминова, едущего на встречу с президентом России.

Фырча и выплевывая выхлопные газы, "ЗИЛ" проехал по полого поднимающейся дорожке мимо элегантного фасада построенной в девятнадцатом веке Оружейной палаты и въехал на основную территорию Кремля. Не сбавляя скорости, черный лимузин промелькнул мимо дворцов, соборов, старого здания Верховного Совета, здания Российского парламента. Стайки испуганных птиц и хорошо одетых чиновников спешили поскорее убраться с дороги.

Наконец штабная машина Каминова остановилась возле желтого кирпичного здания Арсенала, бывшего когда-то военным музеем, а сейчас используемого в качестве канцелярии президентом и его советниками. Шофер, молоденький сержант в полном обмундировании быстро выпрыгнул из машины и открыл заднюю дверцу со стороны водителя. Затем он застыл, весь превратившись в зрение и слух и все еще держа дверцу машины открытой.

Маршал, приземистый и коренастый мужчина с грубым крестьянским лицом, вылезая из "ЗИЛа", кивнул шоферу.

– Подожди здесь, Ивановский. Я ненадолго.

Вслед за маршалом из лимузина выбрался еще один офицер. Три звезды на погонах Валентина Соловьева говорили о том, что он был полковником Российской армии. Все остальное в этом человеке – от волос цвета соломы, холодных, как лед, серых глаз, высоких скул его аристократического лица до безукоризненно сшитой формы и начищенных до блеска сапог – делало его прямой противоположностью более пожилого и простоватого Каминова.

Из здания Арсенала заторопился к машине встречающий Каминова чиновник.

– Президент ждет вас, господин маршал. В своем личном кабинете, как вы просили.

– Хорошо. – Каминов указал на Соловьева. – Полковник – мой помощник. Он будет меня сопровождать.

– Конечно. – Глаза чиновника нервно сверкнули в сторону Соловьева. Случаи, когда на встречу с президентом в последний момент допускались дополнительные участники, были крайне редки. А значит, за этим офицером следует приглядеть. И, возможно, его надо опасаться. Чиновник кивнул в сторону Арсенала. – Не согласитесь ли следовать за мной, господа?

Кабинет российского президента помещался в довольно-таки небольшой комнате, скорее захламленной, чем обставленной. Большой письменный стол с мраморной крышкой, несколько плюшевых кресел, более современный и безликий стол с компьютером – все это помещалось на небольшом пространстве, устланном армянским ковром ручной работы. Тяжелые занавеси закрывали полукруглое окно, выходящее во внутренний двор Арсенала. Остальные стены были завешаны фотографиями президента – седоволосого мужчины с мальчишеским выражением лица, улыбающегося лидерам других государств во время разнообразных встреч на высшем уровне.

Только приглядевшись как следует, можно было понять, что теперешний обитатель этого кабинета – тот же самый мужчина, который снят на фотографиях В последнее время на президенте начинало сказываться то чудовищное напряжение, с которым неизбежно связано управление страной, которой вообще едва ли возможно управлять. Его густые седые волосы начинали редеть, глаза были красными, взгляд рассеянным. Новые морщины, появившиеся на лбу и в углах рта, придавали ему изможденный вид.

– Рад видеть вас, Юрий, – в словах президента слышалось больше энтузиазма, чем в его тоне. Президенту приходилось постоянно чем-то расплачиваться за то, что Каминов оказывал поддержку его политическим и экономическим реформам, а он был человеком, который терпеть не мог быть кому-то чем-то обязанным.

– Господин президент, – Каминов указал рукой в сторону Соловьева. – Я не думаю, чтобы вам уже приходилось встречаться с полковником Валентином Соловьевым.

– Нет, кажется, не имел удовольствия. – Президент сделал паузу, явно роясь в памяти. Глаза его сузились – Но я слышал много... интересных... вещей об этом молодом офицере. Вы были первым среди своего выпуска в Академии имени Фрунзе, так?

Соловьев покачал головой.