Котел

Снизив скорость, британские вертолеты приземлились неподалеку от главного здания. Их тут же окружили солдаты в пятнистой форме и темно-бордовых беретах элитного полка пара-коммандос Бельгийской армии. Они действовали настороженно, но не враждебно.

Хантингтон, стараясь успокоиться, глубоко вздохнул, а затем сдвинул в сторону боковую дверцу и ступил на бельгийскую территорию. Сразу за кольцом солдат он разглядел небольшую группу гражданских лиц, ожидавших его. С облегчением он узнал среди них своего старого друга, Эмиля Дембло, высокопоставленного чиновника из Министерства внешней торговли.

Дембло бросился ему навстречу.

– Росс! Очень рад видеть тебя живым и здоровым.

– Спасибо, Эмиль, – Хантингтон пожал протянутую руку. – Мы вовремя?

Дембло кивнул.

– Да, все готово.

С бьющимся сердцем Росс Хантингтон проследовал за своим другом в замок. Агенты секретной службы, солдаты-бельгийцы и остальные гражданские лица следовали за ними на почтительном расстоянии.

Дембло подошел к толстой дубовой двери и торжественно распахнул ее перед Хантингтоном. За дверью обнаружился небольшой, элегантно обставленный кабинет.

– Прошу вас, друг мой.

Хантингтон почувствовал удовлетворение, когда узнал аккуратно одетого, подтянутого человека, который дожидался его внутри. Премьер-министр Бельгии сам прибыл на рандеву.

Это означало только одно – первая трещина в Конфедерации расширялась.

Глава 30 Тревожные вести

29 ИЮНЯ, ФРАНКО-РУССКАЯ ВСТРЕЧА НА ДАЧЕ ПОД МОСКВОЙ

Просторная, обшитая тесом дача, служившая местом проведения секретного совещания, стояла в сосновом бору в пятнадцати километрах от города. Некогда она предназначалась для высокопоставленных функционеров коммунистической партии, однако теперь она принадлежала маршалу Юрию Каминову. К ней вела только одна дорога – не обозначенная никакими указателями, отходившая от шоссе Москва – Ялта, и все машины, свернувшие на нее, останавливались военным патрулем и тщательно досматривались, прежде чем двигаться дальше по этой узкой и извилистой тропе. Армия и ФСК контролировали лес на подступах к даче со всех других направлений.

В главной гостиной дачи, за большим прямоугольным столом сидели лицом друг к другу высокопоставленные военные и гражданские чины. Переводчики пристроились за спинами переговаривающихся, шепотом комментируя все, что говорилось за столом.

Майор Поль Дюрок стоял у стены вместе с остальными, не слишком важными членами французской делегации. Проведя несколько часов на ногах, слушая все те же усыпляюще-монотонные голоса, обсуждавшие все те же тривиальные вопросы, он отчаянно скучал, одновременно ощущая в себе нарастающее раздражение. Неловко переступив с ноги на ногу, он почувствовал, как пот тонкой струйкой побежал по спине под мундиром, прямо между лопаток. Несмотря на то, что задернутые портьеры защищали комнату от беспощадных лучей яркого летнего солнца, в комнате было душно и жарко.

"Сколько еще времени эти кретины убьют на пустую болтовню?" – спросил себя майор. Сегодняшний раунд переговоров уже давно исчерпал намеченный лимит времени, но никакого прогресса ни одной из сторон достичь не удалось. Похоже, русский маршал и тщательно подобранный для этой миссии самим Десо посланник Сорэ твердо решили заговорить друг друга до смерти, прежде чем на свет появится хоть какое-то взаимоприемлемое решение.

Дюрок состроил унылую гримасу. То, что маршал избрал подобную линию поведения, было ему вполне понятно. Несмотря на все свои регалии и неимоверную власть, русский военный в душе оставался обычным упрямым крестьянином. Такие типы можно было без труда отыскать в любой захолустной деревне во Франции: угрюмый, подозрительный старик, который никогда не купит лошадь, не пересчитав ей все зубы, и успеет довести несчастное животное до безумия, не переставая одновременно обвинять продавца в мошенничестве и коварных замыслах. Сорэ, напротив, был образованным человеком, подлинным представителем высшего европейского общества. То, что он участвует в переговорах такого характера, казалось майору постыдным и глупым.

Если Франция в действительности так нуждается в помощи России, чтобы выиграть эту войну, почему не пообещать Каминову и его генералам все, что им хочется? В представлениях Дюрока все обещания, раздаваемые дипломатами, существовали только для того, чтобы их нарушать или, в лучшем случае, тщательно обходить. В конце концов, какое значение могли иметь несколько лишних миллиардов франков? Если Конфедерация одержит победу, то необходимые средства всегда можно выжать из малых государств – членов ЕвроКона или из побежденных поляков, чехов и мадьяров. Если Конфедерация проиграет, Россия окажется не в том положении, чтобы предъявлять свои финансовые претензии.