Котел

К тому времени, когда последний контрразведчик оказался на крыльце, БТРы подъехали почти вплотную к зданию.

С брони головной машины соскочил высокий, светловолосый полковник и решительно зашагал к крыльцу. К своему удивлению, майор узнал его. То был личный помощник маршала, полковник... Соловьев. Да-да, именно так.

Зубченко спустился по ступенькам и пошел ему навстречу.

– Что, черт побери, происходит, полковник?

Светло-голубые глаза полковника посмотрели буквально сквозь него.

– Боюсь, у меня пренеприятные новости, майор. Маршал Каминов и члены Военного Совета погибли.

Потрясенный этим сообщением, майор почувствовал, что рот его сам собой открылся.

– Что?! Как вы сказали?

– Они были расстреляны из засады на подъезде к даче, – Соловьев оскалился. – Никого не осталось в живых. Я сам только что оттуда.

Этому Зубченко поверил. От полковника пахло дымом и горячим потом.

– Из засады? – повторил он. – Но кто...

Полковник пожал плечами.

– Неизвестно. Пока неизвестно... Мы обнаружили несколько мертвых тел, по-видимому, это преступники, которых успели застрелить телохранители маршала. Один из них был руководителем французской службы безопасности.

– Бог ты мой! – это восклицание вырвалось у Зубченко само собой, и он растерянно посмотрел на Соловьева. – Но мне казалось, что французы... – он замолчал. – Зачем вы здесь, полковник?

Соловьев насмешливо-удивленно приподнял бровь.

– Я думаю, что это очевидно, майор. Я прибыл чтобы сопроводить президента страны обратно в Москву.

Майор кашлянул, не зная, что делать дальше. Ему отчаянно хотелось связаться с кем-нибудь из Федеральной службы.

– Кто вас уполномочил? – спросил он.

– Уполномочил? Маршал Каминов мертв, наша страна осталась без правительства и балансирует на грани войны. Чьи же, по-вашему, полномочия мне нужны? – спокойно ответил Соловьев и задумчиво посмотрел на майора сверху вниз. – Кто вы такой, майор? Патриот или блюститель законности?

Зубченко напрягся.

– Я знаю свой долг, полковник. Я не могу позволить президенту покинуть это здание без письменного приказа представителя законной власти.

– Президент и есть единственная законная власть, которая существует в стране, – резко перебил Соловьев. Шагнув ближе, он заговорил так тихо, чтобы его не услышали другие офицеры ФСК. – Подумайте хорошенько, майор. Готовы ли вы к тому, чтобы здесь и сейчас начать первую битву новой гражданской войны? Битву, которую вы проиграете?

Зубченко похолодел. По своему характеру, да и по подготовке тоже, он был полицейским, а не профессиональным военным, однако во взгляде и в голосе Соловьева он угадал непреклонную решимость довести свое дело до конца. Если он попытается оказать сопротивление этому человеку и его солдатам, он подпишет свой собственный смертный приговор.

Под пристальным взглядом полковника, лишавшим его присутствия духа, майор опустил глаза и, повернувшись к сержанту, процедил сквозь стиснутые зубы:

– Пропустить.

Соловьев рванулся вперед мимо офицера безопасности, чье лицо стало землисто-серым, вошел в дом и поднялся по лестнице на второй этаж. Высокий, широкоплечий российский президент вышел ему навстречу, и они встретились на полдороге. Как ни странно, но восемь месяцев вынужденного заточения восстановили силы и жизненную энергию этого человека. Он выглядел отдохнувшим и даже как будто помолодевшим. Совсем не таким помнил президента Соловьев за несколько дней до того, как генералы заставили его ввести военное положение.

Президент остановился на ступеньках и посмотрел вниз со сдержанной, несколько напряженной улыбкой.

– Это официальный визит или расстрельная команда, полковник?

– Ни то ни другое, господин президент. Маршал Каминов и его генералы убиты, – прямо сказал Соловьев. – Я и мои люди прибыли сюда чтобы сопроводить вас обратно в Москву.

– Обратно к власти?

Соловьев кивнул.

– Да. К тому времени, когда мы вернемся, там будет уже безопасно. Уже сейчас люди генералов Пихоева и Баратова разоружают некоторые подразделения ФСК и армии... до тех пор пока не будет доказана их лояльность.

Седовласый президент как будто даже не удивился.

– Понимаю, – он выпрямился, и от этого стал казаться еще выше и массивней. – Очень хорошо, полковник. Пусть так. Мне кажется, что время дорого...

– Да, – впервые голос Соловьева дрогнул. – Наши войска на польской границе...

– Готовы вторгнуться на территорию соседнего государства, – закончил за него президент. Заметив отразившееся на лице моложавого полковника удивление, президент хрипловато засмеялся. – Маршал Каминов был настолько любезен, что держал меня в курсе всего того, что он собирается проделать с народом, управлять которым я был избран, – он покачал крупной головой. – Подумать только, русские солдаты – наймиты французов! Какое безумие! Я скоро положу конец всему этому.

Соловьев с облегчением кивнул.

Когда они вместе спускались по лестнице, президент положил на плечо Соловьева свою тяжелую руку и сказал негромко:

– Еще одна вещь, полковник. Я знаю, чем рисковали вы и ваши товарищи ради нашей демократии. Я хотел бы только, Чтобы наш народ знал, сколь многим он обязан вам.