Котелок спирта

Долго думал отец Дмитрий: не хотел он при помощи обмана делать дела свои. Но попадья – баба ушлая – и тут нашлась: «Батюшка, Дмитрий Васильевич, да нечто Вы корысти ради межу кикиморскую нарушать будете? Вы же во Славу Господа дела свои мыслите: Господь поймёт Вас и простит, батюшка». Принял отец Дмитрий грех на душу: так всё и сделал, как попадья говорила. За свой третейский суд выторговал поп для себя право проповедовать им слово Божье. Мало – помалу заразились лешие и кикиморы поповским энтузиазмом и стали истово принимать Веру. Перестали они строить козни крестьянам, охотники и бабы с детишками, пошедшие по грибы-ягоды, перестали блуждать по лесу. Одно только печалило новую паству отца Дмитрия: не могли они вкусить таинств и прелестей церковной службы, поскольку новые власти закрыли церковь. Но одна благоверная кикимора после рассказа отца Дмитрия о первых римских христианах, скитавшихся в городских катакомбах и в гонениях нашедших свой венец мученический, вскочила на валежину и с горящим истовой верой взором обратилась к единоверцам: «Братья и сёстры, настало время уходить нам из леса! Давайте и мы, как первые римские христиане, устроим подземный храм – выроем катакомбы под церквой и устроим в них храм и церковную службу, чтобы искупить прегрешения наши в лесной, прошлой жизни». Стали по ночам копать подземелье под закрытой церковью. И так преуспели, что однажды утром жители Архиповки обнаружили в центре села круглое озеро, посреди которого торчала церковная маковка с православным крестом. «Карстовый провал», – сказал директор школы, самый грамотный человек в округе. На том и разошлись. Отец Дмитрий, мало того, что опять остался без паствы, погребённой на дне озера провалившимся храмом, так ещё и жилья своего лишился, поскольку дом его, стоявший неподалёку от церкви, оказавшись на краю провала, начал потихоньку сползать в воду. Жить в нём стало опасно, и священнослужитель с супругой перебрались в соседнее Яманово, где нашёлся пустующий дом.

Через пару дней после переезда, когда попадья отправилась в Архиповку, чтобы забрать в старом доме какую-то нужную в хозяйстве мелочь, отец Дмитрий увидал на полатях чертёнка.

– С нами крестная сила! – осенил себя знамением поп.

– Ой! Не извольте беспокоиться, батюшка, – махнул зелёной лапкой чёртушка. – Я же не новозаветный какой: на меня Ваши причитания не распространяются. Что я Вам, сатана, что ли? Вон, я вижу, на полке наливочка вишнёвая стоит. Может, пропустим по маленькой, пока хозяйки-то нет?

– С какой это стати? – поп не пришёл ещё в себя и продолжал креститься.

– А разве нет причины, батюшка? Церковь утопил, паству частью угробил, частью растерял. Единоверцы, саном облечённые, в муках свой крест несут в большевистских каторгах, а Вы и причины не ведаете? Давайте уже наливать, батюшка, покуда супруга Ваша не вернулась.

5

– Анаксимандр Милетский был способнейшим астрономом и подарил античному миру солнечные часы, – чертёнок задумчиво отхлебнул из водочной бутылки и протянул её отцу Дмитрию. – А Вы, батюшка, сдали своего Павла Буре в Торгсин, – хохотнул чёрт. – Продали свои золотые часы большевикам. Улавливаете разницу?

– Ничего я в астрономии не смыслю, – невпопад буркнул Дмитрий Васильевич, принял бутылку и пару раз глотнул из неё.