Котенок Господа Бога. Рождественские истории (сборник)

Это-то как раз и был день, когда приносили пенсию. Рита легла, Лиза замотала ей голову и шею платком и шарфом. На руку Рита надела перчатку (на другую она надела варежку, так как перчатка у них была одна). Почтальонша позвонила, Лиза открыла со скорбным видом и сказала, что прапрабабушке плохо, у нее экзема и все лицо и руки болят. Но расписаться она распишется. Почтальонша дала Лизе карточку. Рита расписалась в комнате. Почтальонша отсчитала деньги, крикнула в комнату: «Выздоравливайте!» – и, ничуть не удивившись, ушла. А Рита, молодец, расписалась как обычно.

Но жить на эти деньги могли только слабые, нищие, нетребовательные старухи, у которых ничего уже не растет: ни вес, ни рост, ни нога, а растут только редкие усики и ногти. И для стрижки им нужны только одни ножницы на всех. Старухам достаточно было подкопить за свою жизнь тряпья и носить его без стеснения.

Рита напряженно думала, что делать. Летом можно было еще прожить. Она знала несколько магазинов, около которых выставлялись ящики со сгнившими овощами и фруктами. И многие старушки выбирали себе на компот и на суп слишком дорогие для них в неиспорченном виде продукты. Также можно было иногда посетить рынок. И богатые ленивые продавцы, преимущественно бабы, порой тешили себя тем, что дарили остатки нищим старушкам, которые, шатаясь от слабости, ходили по рядам и якобы пробовали, хороши ли сливы, кислая капуста или творог. Правда, почти всегда их гоняли от товара, как мух, крича: «Нечего тут, нечего!» Но детям этого не простили бы. Дети не могли, не имели права попрошайничать, пробовать капусту и даже продавать вязаные варежки. Таких детей немедленно бы выгнали или сдали в милицию.

Но Рита была уже девочка с большим жизненным опытом. Она сама росла, росли ее дети, внуки. И она предвидела множество расходов. А Лиза как будто и не была матерью и бабкой. Она все забыла и видела только себя в зеркале, красивую, по ее собственному мнению, девочку, которую надо баловать и все ей дарить. Лиза всю жизнь была такая. И всю жизнь ее баловали. И баловал ее муж, который относился к ней как к ребенку. Но уже дети сами выросли балованные. И затем баловали своих детей, но только не старую, одинокую Лизу.

Когда наступило утро, Лиза не соизволила встать. Эту девчонку пришлось долго будить. Надо было быстро завтракать и живо уходить из дому. Рита не открыла перед ней своих горьких дум. Рита предпочла действовать, как покойная мама. Ни на что не жаловаться, ни у кого не просить помощи, но и требовать от ребенка неукоснительно хорошего поведения. И Рита собиралась купить две щетки и зубной порошок, которого у старушек не бывает по причине отсутствия настоящих зубов. И она собиралась заставить Лизу дважды в день чистить зубы.

В дверь позвонили.

Лиза побежала открывать. И Рита ничего не успела сказать, как в квартире появился рыжеватый крепкий мужчина.

– Это я, – сказал он. – А где хозяюшки?

Рита ответила, сильно испугавшись:

– Бабушек нет дома.

– Гм, в такую рань, я думал, что застану. А можно их подождать?

– Их не будет сегодня.

– А где они?

– Они на даче.

– А вы что тут делаете?

– А мы, – ответила Рита, – тоже собираемся уезжать.

– А что вы не в школе?

– А у нас скарлатина, – быстро соврала Рита. – Карантин в школе.

– Гм, – сказал мужчина. – Так.

Он пошел по квартире, осматривая потолки, трубы, краны, трогая оконные рамы с облупившейся краской.

– Гм, квартиру придется ремонтировать. Гм!

Он пошел теперь смотреть балкон. Вид с балкона ему понравился.

– А зачем столько ящиков? Гм! Ну хорошо. И от метро близко. А телефона, я помню, нет?

– Нет.

Девочки раздраженно следили за ним. Наконец Рита сказала:

– Дяденька, мы уходим.

– Уходите, уходите.

– А вы как же?

– А я пока побуду. Скарлатиной я болел. Я не боюсь. Мне надо дождаться ваших бабушек. Мне они срочно нужны.

– А они же уехали на лето! – воскликнула Рита.

– Они же не приедут сюда, – пискнула глупенькая Лиза.

– Ну и ничего. Я поживу. У меня есть время.

– А что вам надо-то?

– А что? Я хочу к ним прописаться опекуном.

– Зачем? – спросила глупая Лиза.

– Как зачем? Я пропишусь, и квартира не пропадет.

– Что значит не пропадет? – сказала Рита.

– То и значит. Одна уже при смерти. Мне сказала на почте почтальонша. Вторая тоже на ладан дышит.

– Глупости. Как это на ладан?! – воскликнула Лиза. – Что вы бормочете, молодой человек! При чем вы здесь?

– Я первый пришел.

– Откуда у вас такие сведения? – спросила Рита. Щеки ее горели.

– Откуда, откуда… Я же знаю. Я пришел по адресу. Дали добрые люди.

– Ну что, – сказала Рита. – Придется вызывать Светиного мужа и ее брата.

– А вы-то сами здесь никто, – сказал человек. – И не прописаны. Это не ваша квартира. А последнее слово за той, которая еще жива.

– Да не пропишет она вас. Она прописывает как раз нас, своих внучек, правнучек.

Мужчина сказал:

– Вы несовершеннолетние. И это незаконно.

– А сейчас уходите, – сказала Рита, – уходите.

– Нет, – ответил мужчина. И лег, лег прямо на Лизин диванчик. Потом подумал и снял туфли. Потом повернулся лицом к стене и заснул, как засыпают давно не спавшие люди. Сестры сели в другой комнате.