Котенок. Книга 2

Я подошёл к журналистке со спины. Хриплым голосом попросил у усатого «закурить». Фотограф нехотя отвлёкся на мой вопрос. Не нагрубил в ответ. И не пожадничал: вынул из едва початой пачки «Космос» сигарету, вручил её мне. Я поблагодарил мужчину. Сказал ему: «Спасибо, братушка». Сунул сигарету за ухо — удостоился удивлённого взгляда мёрзнувшей в Советском Союзе иностранки. Разобрал несколько фраз из разговора Григалавы и администратора. Выделил для себя слова: «Котёнок», «Смоленск», «пастушки». Отсалютовал усатому фотографу и побрёл к выходу. Бросил сигарету в урну, когда очутился на улице. Поёжился от порыва холодного ветра; пожалел, что оставил в номере шапку. Посмотрел на наручные часы, запомнил время. «На всё про всё» я выделил себе семь часов: усомнился, что одноклассники вернутся с Красной площади раньше.

* * *

Волкова ждала меня около выхода из метро «Академическая». Серьёзная, румяная, взволнованная. Она стояла позади автобусной остановки, невидящим взглядом скользила по прохожим. Я пропустил мимо себя торопившуюся к автобусу сгорбленную пожилую женщину, обошёл по дуге лужу. Помахал рукой. Волкова увидела меня — рванула мне навстречу. Я остановился, поправил очки. Заметил, что Алина едва не столкнулась с хмурым мужчиной — тот проявил завидную реакцию: отпрянул в сторону и проводил Алину недовольным взглядом. Волкова замерла в метре от меня, вытянулась по струнке. Я улыбнулся, посмотрел Алине в глаза. Сейчас они мне показались похожими на голубые бриллианты.

Спросил:

— Замёрзла?

Волкова пожала плечами. Шмыгнула носом.

— Немножко, — ответила она.

Алина шагнула ко мне, взяла меня под руку в своей излюбленной манере: осторожно, словно прикоснулась к дорогой хрупкой фарфоровой вазе.

— Тогда пойдём быстро, — сказал я, — чтобы ты согрелась.

Указал вправо.

Пояснил:

— Вот это: улица Дмитрия Ульянова. Нам с тобой топать по ней до её пересечения с Севастопольским проспектом. На том перекрёстке свернём направо и окажемся у пятиэтажки нашего известного литературного критика Леонида Феликсовича Лившица.

Заметил: Алина сдвинула брови, закусила губу.

— Думаю, он ещё на работе, — сказал я. — Ничего: подождём, полюбуемся столицей. Уверен, у критика сегодня будет короткий рабочий день. Надеюсь, что этот засранец Лившиц нигде не задержится, сразу пойдёт домой. И не загуляет на корпоративе.

* * *

Мы взобрались на пятый этаж. Около входа в квартиру литературного критика остановились. Я поднёс ухо к двери, прислушался — различил разбавленные звуками музыки голоса.

Сказал:

— Работает телевизор.

Волкова вздохнула.

— Готова? — спросил я.

Алина кивнула.

Я сказал:

— Что ж, давай познакомимся с товарищем Лившицем.

Нажал на кнопку дверного звонка.

Глава 19

Кнопка издала тихий щелчок. Над нашими головами мигнула лампа. В квартире Леонида Феликсовича Лившица прозвучала резкая неприятная трель, похожая на звук работающей стоматологической бормашины. Я отметил, что моё сердце чуть ускорило ритм сокращений. Глубоко вдохнул, впустил в лёгкие пропитанный запахом хлорки и сырого бетона воздух. Пальцы Волковой сжали мою руку. Я накрыл их ладонью — почудилось, что прикоснулся к льдинкам. Взбодрил Алину: погладил её пальцы. Посмотрел на крохотное пятнышко света внутри дверного глазка. Отметил, что голоса телевизора в квартире стали тише. Повторил манипуляцию со звонком — снова услышал щелчок и трель за дверью. Свет за стеклом глазка исчез — я максимально приветливо улыбнулся, поправил очки.

Дверь приоткрылась — звякнула и натянулась покрытая ржавчиной металлическая цепочка. Снова появились звуки телевизора (едва слышные). К ним добавилось знакомое рычание — работал холодильник. В лицо мне дохнуло затхлым воздухом, в котором я уловил слабый запашок нафталина. Защекотало в носу. Я удержал на своём лице улыбку, крепко стиснул зубы (чтобы не чихнуть). Разглядел сетку трещин на потолке прихожей и электрическую лампочку в светильнике без плафона на стене с выгоревшими засаленными светлыми обоями. Поверх ограничивавшей открывание двери цепи я увидел бледное женское лицо, обрамлённое седыми волосами. Отметил, что женщине не меньше шестидесяти лет (постарше меня). В её бледно-зелёных глазах рассмотрел любопытный блеск.

— Здравствуйте! — произнёс я. — Мы с коллегой представляем комсомольскую организацию Черёмушкинского района. Занимаемся контролем идейного и художественного уровня студенческого и молодёжного литературного творчества. Пришли к Леониду Феликсовичу. Нас к нему Николай Иванович прислал. За помощью. Леонид Феликсович дома?

Снова звякнула цепочка — дверь распахнулась.

Невысокая щуплая женщина в потёртом халате вытянула тонкую шею, словно рассматривала что-то поверх моего плеча.

— А разве вы не знаете? — спросила она скрипучим голосом.

Посмотрела на Волкову, потом снова на меня.

— Лёня вам сейчас не поможет, — сказала женщина. — Сбежал муженёк моей внучатой племянницы. Два года назад.

Мы с Алиной переглянулись.

— Куда сбежал? — переспросил я.

Женщина вздохнула.