Котерия. Пристанище заблудших

Кира проснулась в пустой квартире. Она лежала на кровати в той же одежде, что была вчера, укрыта одеялом. Голова не болела, но вечер был покрыт туманом, в котором она тут же принялась копаться.

Эмоции запаздывали или еще спали, поэтому впервые за много месяцев она могла отстраненно взглянуть на все, во что превратилась ее жизнь.

Первыми вспомнились серые крылья. Огромное видение, разбившее на ее кухне пару банок. Кира дернулась в поисках вчерашнего гостя, но ни единого звука не гуляло по квартире. Крылья, сделки, Котерия, ведьмы…

А потом она вспомнила причину, по которой искала дилера. Почувствовала бремя горя, рухнувшего на плечи. Она одна, она свободна, совершенно свободна и пуста. И это единственное, что теперь имело значение.

Кира поднялась скорее по инерции, чем действительно желая что-то делать. Глянула в телефоне календарь – среда, десять утра, четыре пары, первая из них точно пропущена. Она не помнила предметов и собиралась тоже по инерции. В страхе ждала, когда вчерашняя боль вернется.

Не глянув ни разу в зеркало, собралась, вышла на улицу, села в автобус. Доехала до метро, там еще пару остановок. День казался заторможенным, люди вокруг – ненастоящими, жизнь – странной иллюзией, фантасмагорией, которая вот-вот должна закончиться. Цели больше не было, и обретенная свобода легла тяжким бременем.

Кира почти порадовалась, что в универе растеряла всех друзей – или так и не завела. Никто не лез с расспросами, ее игнорировали так же, как и весь предыдущий учебный год. Никто не трогал, будто подтверждая ее мысли о том, что она близится к завершению этого странного спектакля.

Боль накрыла уже дома. Она хотела подготовиться, но разве это возможно? Из бабушкиной комнаты больше не было звуков шорохов, жизни. Не пахло с кухни пряной выпечкой, не шкворчала сковородка на старенькой газовой плите, не бормотал крохотный телевизор, не звал по имени тихий родной голос… И лишь тяжелый дух лекарств не желал выветриваться. Находиться в квартире было агонией.

Кажется, в тот день Кира еще вспомнила раз или два про дилера, но впечатления от встречи увядали, крошась безжалостным осознанием происшедшего.

Вечером она кричала. Вслух ли это было? Сложно сказать…

На следующий день опять поехала в универ с четкой мыслью – это ее последние посещения. Но почему-то их надо совершать? Почему – понять было невозможно.

Потом были похороны, но тот день совсем выпал из памяти. И еще поездки на учебу. Полуосознанные прогулки в одиночестве по ночной улице. Когда все потерял, страх уходит.

Первый раз был на четвертый день после похорон. Кажется, четвертый, но уверенности в этом не было. Посреди ночи Кира проснулась от ощущения чужого взгляда. Она пыталась уснуть и свалить все на разыгравшееся воображение, но у нее не вышло. Чувство было таким тяжелым, давящим и липким, что она зажгла ночник и смотрела в угол комнаты до самого рассвета. И только тогда забылась недолгим сном.

Днем все показалось ерундой, и Кира забыла. Но следующей же ночью все повторилось. И тогда же со стороны кухни раздался первый щелчок. Звук, будто тарелка стукнулась о другую.

Кира сходила и проверила – все было на своих местах, даже винные пятна, которые она так и не оттерла.

Следующей ночью она проснулась от звука разбившейся посуды. Идти по темному коридору проверять она не стала. Тогда же вернулся страх. Первобытный, животный, панический.

По ночам он заглушил даже боль.

Неделю спустя Кира уже не могла спать. За дверью своей комнаты она слышала явственные шаги чего-то большого и громоздкого, посуда на кухне ожила – звенела, трескалась, билась.

Когда под утро запертая дверь затряслась, Кира заорала.

Все прекратилось, кроме мерзкого ощущения чьего-то взгляда.

С утра она набрала единственный номер, который мог ей помочь.

Гудки тянулись целую вечность, и она успела испугаться, что трубку так и не поднимут.

– Ты зачастила мне звонить, Бэмби. Это не к добру. – Голос дилера как обычно был холоден и отстранен, и даже иронии в нем не скользнуло.

Будто и не было той ночи, когда он приезжал к ней домой с бутылкой виски. Может, ей это приснилось? Кире казалось, что она в очередной раз терпит поражение в игре, правил которой все еще не знает.

Но страх перед следующей ночью пересилил все.

– Мне нужна помощь, – сквозь зубы прошептала она, перешагнув через себя.

– С этим у нас не складывается. Я не заключу с тобой сделки.

– Не сделка. Ты говорил, что ведьмы существуют, что есть больше, чем я вижу. Но я не знаю ничего об этом мире… – Собственное бессилие рухнуло на плечи новым камнем, и Кира чуть не всхлипнула. – У меня дома что-то завелось… Я не знаю, что и как с ним бороться. Подскажи. – Она сделала паузу и титаническим усилием воли последнее слово выговорила четко и спокойно: – Пожалуйста.

– Что завелось?

– Оно ломится в двери.

Дилер взял паузу, показавшуюся ей вечностью в аду.

– У меня есть знакомая экзорцистка, я скажу ей твой адрес. Жди сегодня, – вызов оборвался. Послышалась ли ей тревога в голосе Криса, или после бессонных ночей она сама себя накручивает?