Котёл с неприятностями

Череда государственных переворотов в Ираке прервалась, когда в 1979 году к власти там пришёл Саддам Хусейн, правивший этой страной до 2003-го (фактически он контролировал высшую власть в Ираке с 1970–1972 годов). Его правление ознаменовалось войной с Ираном в 1980–1988 годах, оккупацией Кувейта в 1990-м, откуда уже в 1991 году иракские войска были вытеснены международной коалицией, подавлением восстаний курдов и шиитов, санкциями ООН. В конечном итоге в ходе американо-британской интервенции 2003 года при поддержке международной коалиции он был смещён, а в 2006-м казнён новыми иракскими властями.

Постсаддамовский Ирак – парламентская республика, основой которой является распределение федеральных постов между курдами и арабами – шиитами и суннитами. Фактически центральная власть контролирует только шиитский юг страны, столицу и её окрестности. Уровень сепаратизма в Ираке чрезвычайно высок. Страна де-факто не существует как единое целое: даже отдельные кварталы столицы подчиняются только лидерам живущих там общин. Основную правящую силу в суннитских провинциях на начало 2016 года представляло поддерживаемое Катаром и Турцией «Исламское государство»: альянс баасистов, местных племён и иностранных джихадистов.

Ситуация в Ираке после вывода оттуда президентом США Бараком Обамой в 2010–2011 годах основных американских сил характеризовалась массовыми этническими чистками и диверсионно-террористической войной всех против всех. Она шла на всей территории страны, кроме Курдистана, который последовательно строил основу будущей государственной независимости: лидеры двух курдских враждующих кланов разделили власть: Джаляль Талабани стал президентом Ирака, а Масуд Барзани – президентом Курдистанского региона. С 2006 года в Курдистане было сформировано единое правительство. Регион вопреки протестам Багдада самостоятельно осуществляет экспорт нефти (через Турцию) и, пользуясь военными поражениями, которые нанесли армии Ирака боевики «Исламского государства», взял под контроль нефтеносный Киркук, вытесняя оттуда туркоманов и арабов.

Преследования этноконфессиональных иракских меньшинств: христиан, йезидов и мандейцев поставили их на грань исчезновения. Так, число христиан в Ираке с момента обретения им «демократии» сократилось наполовину, несмотря на присутствие на протяжении семи лет в стране западного оккупационного корпуса. Геноцид йезидов со стороны «Исламского государства» сопровождался обращением их в рабство, при игнорировании этого западным сообществом. Взаимные этнические чистки суннитов и шиитов повлекли значительно большее число жертв, чем в годы правления С. Хусейна: шиитская полиция превратилась в «эскадроны смерти» в суннитских районах, которые не в последнюю очередь из-за этого стали базой «Аль-Каиды» и «Исламского государства».

Иракский парламент слаб, неэффективен и функционирует с перебоями. Значительная часть военно-политических структур страны ориентируется на Иран, а в ряде регионов влияние Ирана (среди шиитов) и Турции (в зонах компактного расселения тюркоязычных военных поселенцев сельджукских времён – туркоманов) является доминирующим. В ходе расширения территории, находящейся под контролем салафитского «Исламского государства», Иран взял на себя оборону священных шиитских городов, находящихся на территории Ирака, и Багдада. Если бы не это, слабая, несмотря на многолетнее обучение и техническое снабжение американцами, иракская армия не смогла бы сдержать наступление суннитских радикалов.

Позиции официального Багдада ослабляет и конфликт в шиитской элите: бывший премьер-министр Нури аль-Малики и его (на 2017 год) преемник Хайдер аль-Абади враждуют, наиболее влиятельным шиитским лидером страны является Великий аятолла ас-Систани, а шиитская «Армия Махди» Муктады ас-Садра намного боеспособнее правительственной армии. Особая тема – сепаратизм Басры с её нефтяными месторождениями и портом, позволяющим организовать экспорт нефти.

Характерно, что возглавляемая США «широкая» контртеррористическая коалиция из 65 стран, противостоящая «Исламскому государству», до появления в Багдаде осенью 2015 года координационного центра по борьбе с терроризмом России, Ирана, Сирии и Ирака скорее имитировала борьбу с ИГ и другими террористическими структурами, воюющими против правительств Сирии и Ирака. Ситуация изменилась после начала военных действий ВКС России с баз на средиземноморском побережье Сирии: удары по нефтяной инфраструктуре террористических организаций, позволяющей им оперировать многомиллиардными бюджетами, вслед за российской авиацией начали демонстрировать и ВВС западной коалиции.