Котёл с неприятностями

Около 15 % ПНА дают налоги, большая часть остального покрывается за счет овердрафтов в иорданских банках. Теневая экономика и контрабанда превышают объём легальной экономики ПНА. Эффективные проекты реализуются палестинцами в партнёрстве с израильтянами в обход властей: объём «серых» палестинских инвестиций в израильскую экономику и еврейские поселения составляет от $ 2,5 до $ 5,8 млрд в год.

Палестинская экономика представляет интерес только для фирм, связанных с донорами или местной элитой в качестве подрядчиков проектов, необходимых не для получения прибыли в реальном секторе, но исключительно для отчёта перед спонсорами о том, куда пошли вложенные в развитие ПНА средства, большая часть которых расходуется нецелевым образом (или, говоря попросту, разворовывается).

Преимущества палестинских территорий: квалифицированная рабочая сила, христианское паломничество, туристический потенциал и международные связи палестинского руководства, – не имеют шансов на реализацию вследствие отсутствия стабильности и устойчивых связей с Израилем.

Для России экономическое значение Палестины – ноль, хотя паломничество на палестинские территории идёт в рамках посещения российскими туристами и паломниками Израиля, и российские благотворительные и образовательные проекты, в том числе с государственным участием и участием РПЦ, там реализуются (пример – открытие Русского культурного центра в Вифлееме).

Сирийская Арабская Республика, главный военно-политический союзник Ирана в арабском мире, как сказано выше, с 2011 года стала одним из главных объектов давления в рамках «Арабской весны». Столкнувшись с массовыми волнениями, охватившими страну, режим попытался подавить их, частично трансформируя политическую систему.

Выступления бедуинов на границе с Иорданией и Ираком, исламистов и курдов, составляющих около 10 % населения, были поддержаны Западом, Турцией, Саудовской Аравией, Катаром и остальными государствами ССАГПЗ.

В итоге Сирия стала фронтом необъявленной войны между всеми ими и Ираном. Большая часть алавитов (16 % населения), составляющих военную элиту, наряду с умеренными суннитами (более 50 %), христианами (10 %) и лидерами шиитских общин поддерживает президента Башара аль-Асада, правящего страной с 2000 года, опасаясь распада страны, объединённой Францией лишь в 30-х годах XX века. Лозунг оппозиции «Христиан в Ливан, алавитов в могилу» говорил о неизбежности этнических чисток в случае её победы.

В результате гражданской войны Сирию покинули миллионы беженцев, её инфраструктура разгромлена, но с 2016 года армия Асада при поддержке ВКС России, сил шиитских добровольцев и Ирана перешла в наступление.

Исламистские радикалы, составляющие до 90 % «оппозиции» (в числе которых более половины – иностранные джихадисты), потерпели ряд серьёзных поражений. В марте 2016-го армия Сирии взяла Пальмиру (вскоре потерянную, но на 2017 год вновь отвоёванную), на рубеже 2016–2017-го – Алеппо и продолжала наступление на позиции ИГ и других исламистских группировок. Осенью 2017 года ВКС России и сирийские войска деблокировали Дейр эз-Зор, а войска США и курды вели бои за Ракку.

Присутствие на территории Сирии к началу войны от миллиона до полутора миллионов иракских беженцев и более 400 тысяч палестинцев стало дополнительным дестабилизирующим фактором.

При этом Израиль не вмешался в сирийскую гражданскую войну. Падение Асадов, на протяжении десятилетий бывших противниками Израиля, было не в его интересах: анархия и гражданская война на северной границе хуже известного и предсказуемого врага.

Война в Сирии закрыла вопрос о заключении мирного соглашения с Дамаском ценой возвращения ему Голанских высот. Попытка правящего режима в начальный период гражданской войны снизить накал волнений, спровоцировав столкновения палестинцев с Израилем на Голанах, провалилась. «Хизбалла», инициируемая Ираном, не смогла укрепиться на сирийских Голанах и была выбита оттуда израильтянами.

Существенным фактором, ослабившим режим Асада, стала позиция Турции. В конце 2000-х годов Анкара нормализовала отношения с Дамаском, на протяжении десятилетий враждебные из-за присоединения в 1939-м к Турции сирийского Хатая (Александретты) с портом Искандерун, вызвавшего массовый отток на территорию Сирии арабских и армянских беженцев, а также разногласий по распределению вод Евфрата, строительство турецких гидроузлов на верховьях которого снижало его сток в Сирию и Ирак.

Военное превосходство Турции и давление премьер-министра Турции Эрдогана на президента Асада заставили Сирию смириться с турецкой гегемонией в этом вопросе, приняв в качестве компенсации проекта развития Восточной Анатолии безвизовый режим и участие в пограничных гидропроектах.