Котёл

В середине декабря 2013 года несколько грузовиков и автобусов последней модели прибыли в Киев без каких-либо опознавательных знаков. Кавалькада остановилась на центральной площади, недалеко от высоченного памятника и стала раскладывать палатки. Милиция тут же прибежала, но Музычко вышел с пузатой сумкой и вручил каждому по пять тысяч долларов. Ребята, работающие в милиции, опешили от такой щедрой благодарности за пустяковое дело — монтаж палаток в центре Киева, чтобы переночевать, а завтра с утра двинуться дальше. Никто никому не докладывал, все спешили по своим делам. Мэр города Попов проводил совещание со своим аппаратом, начальник милиции сидел в ресторане со своей новой подругой, премьер Азаров собирался в Австрию проведать свой особняк, а министры на новеньких Мерседесах умчались загород. Словом благодушие царило такое, хоть ракетный аэродром устанавливай.

На следующий день, едва рассвело, прибыли еще автобусы и одна фура, груженная битами, заточенной арматурой, топорами с короткими ручками, огромное количество бутылок, фляги с горючей смесью для производства коктейлей Молотова. Установили еще шесть новых палаток. Это уже был костер, еще не зажженный, правда, но на него уже нельзя было не обратить внимание. Сюда пришли три руководители оппозиции — Яйценюх, Тянивяму и боксер Кличко. В их карманах уже было по сто миллионов долларов для проведения новой революции на Украине. Неожиданно возник и Пердуске. Он как кот, когда заметит мышь, подкрадывался к инструкторам американцам, одетым в робу сварщика и каской на голове. Так как не удалось найти нужного человека сразу, он вытащил телефон с позолоченной крышкой и набрал номер Эдварда Лупа. Эдвард тут же объявился и обрадовал бизнесмена Пердуске широкой американской улыбкой.

— Ти есть Пердуске? Сколько доллар ти дашь на рэволушэн?

— Полмиллиарда, так как приказал Бардак Омама.

— Ти переведешь полмиллиарда на этот карточка, номер на ней есть. Срок перевода три дня.

Петя отвез тяжелую сумку в посольство США и стал спрашивать, как перечислить необходимую сумму на нужды Майдана. Девушка попыталась провести его к послу Пейетту Джеффри, но тот оказался занят. Он разговаривал с кривоногой красавицей Кэтрин Эштон, давал ей указания на правах старшего, а та любила поговорить с важным лицом, как можно дольше. Пейетт не мог ударить лицом в грязь, он все же посол великой страны и должен был дать максимально полную информацию. Он трижды заверил Эштон, что мирная демонстрация активных граждан Украины заняла центральную площадь полностью и режим пророссийского президента не сегодня — завтра падет.

— Моя твоя целует на левый ухо, — сказала в конце разговора Кэтрин Эштон и повесила трубку.

Как и Эштон Пейетт не блестел внешностью: высокий, худой с непомерно длинной шеей и бегающими глазами, он сильно смахивал на прилизанного козла без передних конечностей. С физическим уродством он уже давно смирился, а когда получил высокую должность посла в мятежной Украине, его самооценка вполне компенсировала несуразность физического уродства.

Еще бы. В Украине, как ни в одной стране, ему на поклон приходили руководители оппозиционных партий, низко склоняли головы и даже ползали на четвереньках и в его лице благодарили великую страну за намерения вытащить ридную неньку Украину из когтей старшего брата, русского медведя Путина. Даже Юля, находясь на отдыхе в Харькове, именуемом тюрьмой, слала длинные унизительные письма ему Джеффри, часто намекая на личные симпатии.

Почувствовав усталость от разговора с Эштон, Пейетт поднялся и вышел из кабинета при автоматически открывшейся двери.

— А, Пердуске, хелоу, хелоу. Моя тойлет, ти ждать.

Петя сильнее прижал руки к бедрам, но не выпускал сумку с долларами, трижды попытался совершить челобитную, но дверь всякий раз при наклоне головы, автоматически раскрывалась.

«Вот это да! Тут даже челобитную не принимают. Не то, что в Москве у Путина специальный пень с зазубринами стоит для челобитной, — мелькнула ложная мысль в пустой голове Пердуске. — Интересно, деньги примут на революцию?»

Посол долго пребывал в туалете. Надо признать: туалет был роскошный: кабинка для сидения, кабинка для стояния и только для мужчин. Кругом зеркала, можно было разглядеть не только лицо, но и отросток выше мешочков, и пупок и ягодицы, но посол на этот раз долго рассматривал свое бледное личико, немного скривленный нос. Больше его раздражали глаза, один серый, второй неопределенного цвета и два кривых зуба на нижней челюсти, которые все время приходилось зажимать нижний губой, так как они выползали наружу.