Котёл

— Цэ така справа, шо надо брать оружие в руки — и на Москву, — выдал Кравчук и заплакал, как истинный патриот бандеровец, у которого в Крыму три особняка повышенной этажности. Кравчук знал, Кролик не знал, а Кравчук знал, что вся киевская шушера в тоге президента, министра, председателя крупной партии, крупного и среднего вора, считала для себя оскорблением ничего не иметь в Крыму. Было некое негласное соревнование между слугами народа, ворами и бандитами, держателями тугих кошельков, кто построит дачу в Крыму выше этажом, ближе к морю. Коломойша, к примеру, построил особняк на пляже, потеснив граждан, да так, что угол здания омывали морские волны. Он трижды ездил в Израиль с целью уговорить своих друзей приехать в Крым на его дачу, чтобы передать опыт.

Кролик тоже заплакал и стал искать коран, но тут ему пришла в его продолговатую приплюснутую голову хорошая мысля, что приходит опосля. Он позвонил Пердуске.

— Так, мол и так. Эти москали, у них совершенно нет совести, замахнулись на Крым. У нас там, правда, пушки, танки, система град, бесчисленное количество самолетов и самый большой в мире флот, плюс двадцать тысяч бойцов в основном из западной Украины, благодаря Ющенко. Все военкоматы, все учреждения, мэрии, все школы балакают на ридный ураинский мове, а русский язык считается иностранным. И вот что интересно. Английский язык тоже бы вроде иностранный, но…это родной язык, любимый народом, а руський це язык мата и попсы, негласно он запрещен. Никто вам не отпустит килограмм помидор на рынке, если вы начнете балакать на маскальском. Там даже продавцы из западной Украины. Мы на днях приняли закон о запрете русского языка на всей территории Украины. Цэ було мудрое решение нашего парламента. Правда, коммунисты и регионалы полезли в драку. Они вскоре все оказались в крови: проучили пособников наших заклятых врагов. Все нам газом грозят. Да мы плевали на их газ. Теперь Америка и Евросоюз нас в беде не оставят.

— Кролик, да замолкни ты. Ты всегда страдаешь словесным поносом уймись. Скажи конкретно.

— Так я конкретно. Крым может уплыть.

— А, пустяки, — сказал Пердуске. — Я могу поехать и все там улажу в течение часа.

— Ой ты, мой золотой! Да я прикажу тебе там памятник воздвигнуть, нерукотворный, как писал наш поэт, как его, а Шопченко. Ну, бывай. Позвони из Крыма. Прижучь их там, негодяев. А то… сепаратисты, завоеватели, загарбники и всякая политическая белиберда.

5

Еще летали самолеты, еще курсировали поезда из Киева в Крым, еще воды континентальной Украины орошали крымские поля, еще автомобили, грузовые и легковые выпускали ядовитый дым из выхлопной трубы в Ялте и возвращались обратно в Киев. Но проснувшиеся крымчане, экое диво — желание покончить с унижением, стремление быть свободными, так редко будоражащее душу русского человека, выплеснуло всю гордость, всю свою прыть, — крымчане стали другим народом. У них открылись глаза и это уже были другие глаза, это были глаза ненависти к так называемому младшему брату, который унижал их свыше двадцати лет и ржал при этом, как последнее падло.

Пердуске — великий человек, богатый человек, неприкосновенный человек с депутатским мандатом, друг и брат по крови Коломойше, сел на личный самолет и приземлился в Симферополе. С ним были шесть его помощников. Как только он увидел море и берег Крыма, злость серпом саданула по его щедрому никогда не унывающему сердцу. Как смеют эти рабы, бунтовать- Кто им разрешил- да вся Украина их кормит. Ну сейчас я разберусь. Я им такое устрою…Он нажал на кнопку, как только приземлился, чтобы удостовериться, приехал ли его водитель на Мерседесе в аэропорт. Оказалось, приехал. Только надо пройти контрольный пост в связи с новой обстановкой.

Выпучив грудь вперед, высоко подняв подбородок, он решил пройти контрольный пост с удостоверением депутата в руке. С него потребовали паспорт и попросили назвать цель приезда. Пердуске развернул удостоверение депутата Верховной Рады, ударил плечом охранника, тот едва на ногах удержался и прошел, гордо глядя вперед. Дежурные переглянулись, пожали плечами: депутат все же, а по поводу депутатов в инструкции ничего не написано. Пусть себе едет, черт с ним, еврей проклятый. Сидя в машине рядом с водителем, за спиной разместились помощники, он обнаружил несколько постов, которые пока его машину не останавливали и только на въезде в город Симферополь на высоком бугре им преградили путь. Мужчина крепкого телосложения с повязкой на рукаве попросил документы. Пердуске ткнул в нос удостоверение.

— Всем выйти из машины. Живо!

— Ты что, не видишь, с кем имеешь дело- Раб.

Мужчина взял великого человека за шиворот, выволок и приказал раздвинуть ноги.

— Обыскать! — приказал стоявшим рядом помощникам. Остальных вывели, уложили на асфальт лицом вниз и обыскали. Но ни у кого ничего подозрительного не нашли.

— Куда и зачем- спросили Пердуске.

— Я еду к вашему руководству от имени Верховной Рады Украины на переговоры.

— Ладно, поезжай!